Похоже, о том, насколько это неприятно, Селине известно не понаслышке, в противном случае она ходила бы в гости к первым дамам Эрска вместе с Мирной.
– Близких подруг у Мирны не было. Она одинаково ровно общалась со всеми, никого не выделяла и ни с кем не откровенничала. Попробуйте поговорить с Эли́сой Вару́ш, они вместе учились в школе, к тому же госпожа Варуш в курсе всех свежих сплетен. Она проживает на Садовой улице в восемнадцатом доме.
– Госпожа Кушен, не поторопите ли вы вашу матушку? – Марек бросает выразительный взгляд на часы, показывающие пять минут десятого.
Едва за Селиной закрывается дверь, напарник нагибается к моему уху.
– Она скрывает что-то, касающееся вчерашнего вечера. В ауре пошли жёлтые всполохи лжи. Может, пустяк, вроде обычных женских шпилек, но я бы обязательно навестил госпожу Илшен.
Я склоняюсь к иной версии, но ответить не успеваю. В гостиную заходит девушка. Если бы меня попросили кратко описать её облик, все слова начинались бы с «бес». Бескровная, бесплотная, бесцветная. Словно для того, чтобы это подчеркнуть, на ней светло-серое платье, сливающееся с бледной кожей и пепельными волосами.
– Вы хотели меня видеть? – Голос противоречит внешности, он громкий, грубый, вызывающий. – Я Дайра Кушен.
Выглядеть в семьдесят три на тридцать семь ещё возможно при условии огромных затрат на омолаживающие магфакты. Но на семнадцать?! Марек делает стойку наподобие охотничьей собаки. Неразвитый магический дар? Магфакт с иллюзией? Всё оказывается гораздо проще, когда Дайра подходит поближе. Морщины на лице можно замаскировать, только руки и шея всегда выдают возраст. Подкрашенная седина остаётся сединой, прекрасная фигура не обладает девичьей гибкостью. Тем не менее я восхищена – на расстоянии никто не признает в Дайре Кушен старуху.
– Доброе утро, госпожа Кушен…
Меня довольно невежливо перебивают:
– Предъявите ваши удостоверения Службы Розыска.
Сзади сдавленно выдыхает Киран: ему подобная мысль не пришла в голову. Мы с Мареком протягиваем запаянные в магмат карточки. Наши физиономии, имена, должности, герб Варии и печать Службы. Дайра изучает их так, словно заранее уверена в том, что это подделка, а мы – самозванцы. Затем бдительная госпожа с таким же вниманием рассматривает нас. Очень хочется съязвить: «Похожи?»
– Госпожа Энжелис. – Мне отдают удостоверение. – Господин Войзер. – Марек забирает своё. – И зачем я вам потребовалась в такую рань?
Моё восхищение тает от хамоватого, резкого тона. Так разговаривают на хуторах склочные деревенские бабищи, никак не жёны уважаемых горожан.
– В вашем доме произошло убийство вашей же родственницы. – Марек настолько же холоден, насколько бесстрастен. – Вы совсем не заинтересованы в расследовании, госпожа Кушен, раз позволяете себе сначала заставлять вас ждать, затем спрашиваете о причине нашего появления?
– Люди сплошь и рядом мрут по собственной глупости, – Дайра пренебрежительно поводит узкими плечами. – С магфактами забавляются все кому не лень. Варжес зря вытащил вас из Дигора. Совсем, видать, заскучал в Эрске, раз пытается раздуть скандал из пустяка. Слишком уж честолюбивый человек, не развернуться в нашем городишке.
Я замечаю крохотную паузу перед словом «человек» и пристально вглядываюсь в бесплотную старуху с обликом юной девицы. Ненависть ко всем рэгорцам или к одному конкретному, но Дайра недолюбливает мага.
– Нечего вам тут расследовать. По моему дому не шляются посторонние. Угробилась моя невестка случайно или намеренно, помощница из меня плохая. Мы не были подружками, она со мной не откровенничала.
Дайра сдвигает выцветшие брови и моментально стареет лет на сорок. Неприятная особа, слов нет. С ней Мирне тоже приходилось «ладить».
– То есть вы уверены, что смерть Мирны Кушен – самоубийство, я правильно вас понял? – уточняет Марек.
– А что же ещё?
– Из-за чего бы молодой привлекательной девушке убивать себя?
– Почём я знаю? И не так уж она и молода.
В гостиную заходит Селина. Первый боязливый взгляд на мать, второй на меня. Любопытно. Когда обе Кушен рядом, их полная несхожесть бросается в глаза. Бестелесная бесцветная Дайра и яркая фигуристая Селина. Два типа разной красоты, хотя было бы естественнее, если к броскому облику дочери прилагалась бы задиристость матери и наоборот.