Он вовремя успел выхватить у нее из рук тарелку. Маус свирепо смотрела на него и тяжело дышала. По виду она соответствовала своему имени (Маус - мышь) и была чертовски умна. Сиран засмеялся:
- Иди сюда.
Она сердито подошла. Он посадил ее рядом с собой, поцеловал и взял арфу. Маус прислонилась к его плечу.
Сиран вдруг почувствовал себя счастливым и начал извлекать из арфы музыку. Вокруг него было большое свободное пространство, и он пытался заполнить его музыкой, что нежным потоком выходила из дрожащих струн. Потом он запел. У него был прекрасный голос: чистый, сочный и точный, как новое лезвие, но мягкий. Он пел простую песню о двух любящих. И ему самому нравилась его песня.
Через некоторое время Маус вытянулась, повернула его голову к себе и поцеловала рубец на его губе, чтобы заставить Сирана замолчать. Она больше не злилась. Он наклонил голову. Глаза его были закрыты, но он почувствовал, как напряглось его тело и губы ее оторвались от его рта.
- Кири, Кири, смотри!
Он гневно откинул голову назад и открыл глаза. Гнев его тут же стих.
Свет стал совсем другим. Тот теплый и дружелюбный красноватый солнечный свет, который никогда не затуманивался, не ослабевал.
В небе над Бен Битой появилась тень. Она росла и ширилась: солнечные шары скрылись один за другим, тьма над Запретной Равниной тянулась к людям.
Маус и Сиран скорчились, вцепившись друг в друга, не разговаривая и не дыша. Тревожный ветер, вздыхающий над ними, исчез. После продолжительного промежутка времени солнечные шары загорелись снова., а тень ушла.
Сиран глубоко вздохнул. Он был покрыт потом, но когда его и Маус руки встретились, они были холодны, как смерть.
- Что это было, Кири?
- Не знаю.
Он встал, повесил арфу за спину, даже не думая, что делает. Он внезапно почувствовал себя голым на этой гряде, ограбленным и в опасности. Он рывком поднял Маус на ноги. Никто из них не произнес ни слова. Глаза их смотрели потрясенно.
Сиран вдруг остановился, держа в руках котелок с жарким, и уставился на что-то позади Маус. Он бросил котелок, дернул Маус к себе за спину и выхватил нож. Последнее, что он услышал, был дикий вопль Маус.
Но увидеть он успел. Какие то существа влезали на гряду рядом с ними, крепкие, молчаливые, ухмыляющиеся, окружили их, прикасаясь к ним жезлами с опаловыми головками, похожими на крошечные солнечные шары. Существа были не выше Маус, но толстые и мускулистые, как мужчины. Серый звериный мех рос на них, как волосы на теле волосатого мужчины, переходя в грубую гриву на голове. Проглядывавшая местами кожа была серой, морщинистой и грубой.
Лица их были плоскими, с черным звериным носом-пуговицей. Острые блестящие серые зубы, кроваво красные глаза без белков и видимых зрачков.
Глаза были хуже всего.
Сиран взвыл и бросился на них с ножом. Один из серых зверей легко уклонился, сделал быстрый шаг и коснулся своим жезлом затылка Сирана.
В голове Сирана взорвалось пламя, затем наступила тьма, прорезаемая лишь криком Маус. Падая в темноту, он подумал: "Это Калды. Легендарные звери, служащие Басу Бессмертному и его андроидам. Калды, которые охраняют Запретную Равнину от людей!" Когда Сиран очнулся, оказалось, чти он на ногах и идет, По самочувствию похоже было, что вдет он давно, но воспоминания его были смутными и расплывчатыми. От ножа его освободили, но арфа была при нем.
Маус шла рядом с ним. Ее черные волосы падали на лицо, глаза смотрели сквозь них угрюмо и недоверчиво.
Серые звери окружали их, держа жезлы наготове.
С еще более неприятным шоком Сиран осознал, что они зашли далеко в Запретную Равнину. Он слегка придвинулся к Маус.
- Хэлло!
Она взглянула на него.
- Черт бы побрал тебя и твой короткий путь! Значит, все, что говорят в пограничных городах, - брехня, да?
- Я же и виноват! Вот уже совсем по-женски… Он сделал нетерпеливый жест, - Ну, ладно, ладно! Теперь это не имеет значения, Важно, куда мы идем и зачем?
- Откуда мне… погоди-ка, мы останавливаемся.
Калды жезлами велели им стоять на месте. Один из них вроде бы к чему-то прислушивался. Хотя Сиран ничего не слышал. Затем клад сделал жест, и отряд двинулся снова, чуть изменив направление.
Минуты через две перед ними оказался глубокий овраг. Если смотреть на Запретную Равнину с края, она казалась совершенно ровной: однако овраги, весьма широкие, четко, как мечом прорезанные, скрывались за легким подъемом местности.
И снова Сиран почувствовал неприятную тошноту, поняв, что они направляются к Бен Бите.