В распахнутую дверь зашел Винтера. Все так же хорош собой. Каштановые волосы до плеч, высокий, прекрасно сложенная фигура, острый взгляд из-под длинных пушистых ресниц и чуть полные губы. Обманчиво лощеный мерзавец. Только бы он не догадался, что ещё она вспомнила после странной инициации альконов. Знак под сердцем запульсировал, сжимаясь — словно реагировал на какое-то воздействие.
- Что-то ты неласкова со мной, девочка. А ведь стоит быть внимательней с тем, от кого зависит твоя судьба. Или ты полагаешь, что шавка-алькон может тебя защитить?
Его серо-зеленые глаза сейчас казались блеклыми, болотистыми. Накатило отвращение. Вот он совсем близко — щекочет дыханием щеку, смотрит в глаза и чего-то ждет. Может быть, того, что подействует его ломающий душу приворот? Но это было с другой девочкой. Та глупая девочка Арьяна уже давно мертва, а для Риаррэ он — враг, недостойный ни разговора, ни уважения. Сердце не бьется быстрее.
- Мне кажется, что вы слишком много на себя берете, гончая ирра, — её голос ровен и спокоен, лишен эмоций.
Он — ничто. Но, увы, пока опасное для неё.
- Отчего же? — не дождался. Бесится. Сошлись на переносице брови, зло блеснули глаза с вертикальным зрачком. Глаза в глаза.
- Я больше не в вашей власти. Моя жизнь в руках алькона Реиннарэ Амондо, которому меня отдал Высокий Суд.
- Он — лишь раб. Имущество короны, — выплевывает.
И это она когда-то любила? Теряла голову? Собиралась замуж?
— Он — тот, с кем считаются даже его враги. А вот о вас такого сказать не могу.
Дерзит? Нарывается? Но ей надоело бояться.
Чужая рука больно хватает за подбородок, сжимая. Его губы резко касаются её собственных, чужой язык разжимает рот, проталкиваюсь внутрь и вызывая приступ тошноты. Она может его оттолкнуть. Может ударить магией — но ведь он только этого и ждет. Повода обвинить снова. От чужих рук, пытающихся сорвать верхний камзол, мутит. Она резко впивается заострившимися зубами в его губу — а потом со всей дури бьет ногой в область паха.
Противник рычит что-то, сгибаясь пополам.
- Ты начинаешь меня раздражать, псина, — от внешне спокойного, даже ледяного голоса веет жутью.
Йаррэ отскакивает, спешно оправляя камзол. Он зол и блокирует связь, не давая себя поддержать или оправдаться. За что она чувствует себя такой виноватой?
- Маленькая тварь, — красивое лицо Аррона перекошено от гнева. Он с трудом разгибается. Чувствительно попала? Жаль, совсем не отбила.
Хуже, что она чувствует другое — от него веет чем-то поистине мерзким. Такой запах бывает, наверное, на скотобойне. Насилие и смерть. Мучительная смерть. Она бы не успела увернуться от чужого резкого выпада, вот только алькон быстрее — и рука напавшего зажата в его пальцах, как в тисках.
Раздается хруст костей и тихий стон.
— Пошел вон. И не ной, к утру зарастешь. Я не желаю тебя видеть в этом крыле, ищейка, но можешь рискнуть, если хочешь, чтобы однажды у тебя сломалось что-то другое.
Ненависть в чужих глазах можно рукой потрогать. Когда так смотрят — хотят убивать. Жестоко и мучительно. Она приобрела опасного врага, но… внутри что-то ворочается и, неожиданно, раздается тихий рык, вызывающий дрожь. Ликование от возможности свести счеты с сильным соперником. На миг краски вокруг снова меняются — и через неё смотрит на мир совсем иная сущность.
Дверь захлопывается — и на талии смыкаются руки с острыми когтями. Голову осторожно поворачивают — и она сталкивается взглядом с лиловыми глазами Зверя. По лицу алькона ползет черная чешуя — а потом он резко оседает на пол, оставляя за собой на её одежде кровавый след, и чуть не заставляя сердце остановиться.
- Мой Мастер!..
Глава 9. Подмастерье Смерти
Нет более быстрого пути к овладению знаниями, чем искренняя любовь к мудрому учителю.
Сюнь-цзы
Она и не думала тогда, что способна настолько испугаться. Не до криков и слез — а до иссушающего молчания. До искусанных губ и беззвучного плача. Когда пальцы зарываются в снежную копну волос, а руки предательски дрожат. Когда отойти от него даже на миг — невероятно, безумно страшно. Кажется, что стоит выйти, потерять его из поля зрения — и жизнь закончится, чужая нить оборвется.
Она стирала кровь, поила буквально с ложечки, меняла холодные компрессы, пропитанные принесенными Найларэ и другими альконами составами. Она спала урывками, а ела ли или нет — сама не помнила. За всю свою жизнь, что там, в ином мире, что здесь, Йаррэ не думала, что может за кого-то так испугаться. Он вошел под кожу, врастая и прорастая в душу. Её Клинок. Её Хранящий. Она и сама не помнила, как провалилась во тьму, а ведь хотела только на мгновение прилечь рядом с ним, чтобы перевести дух.
Очнулась Йаррэ от осторожных, почти ласковых поглаживаний. Попыталась приподняться, вскинуть голову спросонья — и только беспомощно застонала от нахлынувшей слабости.
- Тише, цветочек. Ириссэээ, — наверное, она спит. В чудном голосе — такая неизбывная нежность.
Медленно открыть глаза. Ну же, она сможет! Правый. Оп, не вздумай закрываться! А теперь — левый. Кружится голова, кружится уже знакомая комната и кровать под темным легким балдахином. А потом мир останавливается — и сужается до двух сверкающих синих глаз с тремя дрожащими зрачками.
- Вы живы? Все… в порядке? — губы пересохли.
Он понял без слов — просто через мгновение в рот полилась драгоценная теплая жидкость с привкусом мёда и ещё каких-то трав. Длинные пальцы с заостренными когтями зарылись в её собственные волосы, разметавшиеся по подушкам.
- Глупая ириссэ, заработала себе переутомление, выжала себя досуха, делясь со мной, — он говорил отрывисто, жадно, и впервые в темных глазах твари не было высокомерия — только что-то жаркое и смущающее. — Все со мной в порядке — усмехнулся в ответ на непроизнесенный вопрос, — как будто впервые людишки желают наказать.
- Так это… действие браслетов?
- Да, — недовольное, — неужели ты думала, что это просто маячок и побрякушка, чтобы унизить?! Мне нужно было продемонстрировать, что я все ещё покорен их власти, не думал, что Илинар осмелиться усилить наказание, кто-то другой мог бы действительно поплатиться за это жизнью…
Выровнять дыхание. Спокойно, Риаррэ. Не первый раз ты попадаешь по собственной глупости в такие ситуации. Хотела стать героиней? Вот только никому твоя помощь, оказывается, не нужна. Наверное, он легко прочел её мысли и чувства. Ледяное лицо на мгновение смягчилось.
- Яра, цветочек, твои усилия не были напрасны. Без твоей помощи мне было бы тяжело это перенести. Да, я продумывал этот ход, да, я хотел выглядеть уязвимым в их глазах, но… не до такой степени.
Прохладная ладонь легонько коснулась щеки.
- Отдыхай, Подмастерье. Как только придешь в себя — мы, наконец, начнем обещанные занятия. Ты — лучшая Гардэ, на какую я мог бы рассчитывать.
Он вышел, а у неё горели щеки. Как его ненавидеть? Как остаться равнодушной? Иди, посчитай летающие мечи, Йаррэ. Может, это поможет загнать совершенно дурацкие и неприличные для юной девицы мысли куда-нибудь подальше, а то и вовсе от них избавиться. Помни, что любая привязанность — это боль. Ведь он так и не ответил, почему так жестоко поиграл с ней, завлекая в этот мир.
Впрочем, надо отдать должное её новому телу — поправлялась она быстро. Пара дней усиленного питания и хорошего сна — и вот уже Йаррэ с некоторым трепетом идет вслед за вездесущей Ттмарой, сейчас одетой в легкомысленное платье с рюшами. Идут вниз, туда, где находятся помещения, которые альконы стараются никому не показывать. Остатки ещё старого, древнейшего дворца их эпохи.
Это не комната, а целый комплекс апартаментов, закрытых каменными дверями, которые, однако, беззвучно распахиваются перед нею. От них веет знакомой прохладой, домом, тем едва уловимым ароматом, которым была пропитана столица альконов.
- Да, это тоже их, — Мара усмехается, показывая кончики заостренных зубов, — старые покои, древние. Ну, иди, госпожа, Первый ждет. А долго ждать Владыка не любит.