Руководство для начинающих правителей
Наследник Сайнар
Сайнар сжал пальцы, наблюдая с любопытством за тем, как быстро исчезают когти. Вообще удивительно вот так, спустя десятки лет мучений, получить такое нежданное освобождение. Быть свободным. Вернуть свою силу. Ощущать её биение, её ток в крови, её смертельную прохладу и ласковую песню. Мог ли он помыслить такое ещё неделю назад? Мог ли он поверить, что спасение придет от тех, кого он, безусловно, не ненавидел, но относился с изрядной настороженностью из-за своего происхождения?
Однако, все оказалось куда проще, чем можно было вообразить. Есть те, кому плевать, законный ты сын или ублюдок. Кем была твоя мать или твой отец. Какой герб ты носишь, если вообще носишь. Иногда твари оказывают человечнее людей. Люди — самые страшные из них. Реиннарэ Кинъярэ, мортэ Амондо несмотря на отвратительный характер оказался куда человечнее родственников. Да и какие родственники, право слово. Пыль. Фикция. Те, кто мучил и убивал его мать. Древняя сволочь, жадная до власти и богатства. Рассыплется, небось, скоро на части, а все думает об одном — как бы прожить ещё побольше! О, как же нынешний ирр ненавидел всех нелюдей, а, особенно, своих рабов-альконов! Как он только их не унижал, как не издевался…
Сай негромко рассмеялся, выглядывая в окно и жадно втягивая ноздрями воздух. Как же приятно чувствовать себя живым! Внизу, в городе, цвела серебристая гальтана, расточая медовый аромат, сверкали под солнцем шпили городских построек, коньки крыш у поместий аристократов, шумела разноголосица улиц.
- Выглядишь живенько по сравнению с нашей прошлой встречей, — знакомый голос не заставил напрячься.
В конце концов, если вы с кем-то вынужденно проводите минимум несколько дней наедине и не перегрызаете друг другу горло — это что-то да значит. Безумец Дьергрэ был ис-ирру симпатичен.
- Да и вы неплохо сохранились для сумасшедшего, — вернул любезность Сай, насмешливо щурясь.
В ответ его сжали в крепких объятьях, от которых затрещали кости. Показывали, как рады видеть.
- Я бы хотел ответить любезностью на любезность, да вы все ещё в своем уме, насколько это возможно для таких, как мы… маленький принц.
- Ш-шэ… — только и оставалось ответить.
Что поделать, с материнской линии судьба не баловала его здравомыслящими родственниками также, как и с отцовской. Мать была безумна от горя и причиненного ей зла и насилия. Бабка, предавшая все, что было ей дорого, ради единственного ребенка… что говорить, смерть была для неё облегчением. Тринадцатая Высшая алькона, изменившая древним клятвам ради смертного и поплатившаяся за это. Увы, не она одна.
- Ты правильно сделал, что принял предложение Первого, — неожиданно серьезно заметил мужчина, сверкнув в его сторону лиловым глазом, — умный нэкрооо. У тебя вкусс-сная сила.
Ещё понюхай, право слово. От воспоминаний невольно заныло в груди, где раньше стояла блокирующая печать, а теперь осталась лишь видимость. Кровь и сила альконов все-таки сорвали все скрепы, позволяя полукровке переродиться. К счастью, незаметно для кого бы то ни было — морок ещё никто не отменял. И теперь Сай потихоньку, под руководством одного из дальних предков — ни бабка, ни мать ему не явились — ночами осваивал свою силу, не признаваясь самому себе в том, насколько же это упоительно. Ощущать биение магии. Впитывать её запах, пробовать её на вкус, любоваться на совершенные цвета и оттенки. Казалось бы, во дворце должно быть много магии смерти — но нет. Здесь царствовала совсем иная сила. Грязная, мерзкая, оплеванная. Сила чужих мук. Вой чужих душ, которые любой нэкро почел бы за милосердие развеять окончательно и навсегда.
Он мотнул головой, откидывая голову назад, поморщился, прислушиваясь к чьему-то громкому гоготу за поворотом. Неужто братец развлекается? Интересно, кто на этот раз несчастная жертва. Алькон куда-то незаметно испарился. Пришлось чутко втягивать воздух ноздрями воздух, улавливая, с изумлением, пряный аромат. Алькона, только запах какой-то ещё неуверенный, слабый, едва уловимый, а рядом — другой, более яркий, но ассоциирующийся с чем-то мягким и беззащитным. Он сам не заметил, как ноги понесли за поворот, забыл, что ему запретили ввязываться в конфликты — все затмил собой неповторимый, нежно-терпкий аромат, пробуждающий в душе теплое, подсознательное желание найти и защитить.
В длинный узкий проход вдалеке от основных гостевых комнат и прочих общественных помещений дворца Сайнар вышел почти бегом, чувствуя, как нервно бьется в широкой штанине хвост. И не выпустишь, не стеганешь воздух, хоть и хочется до зубовного скрежета, не меньше, поскорее обрести ипостась, попробовать распахнувшимися крыльями небо.
- Да ладно тебе ломаться, потаскуха. Сколько наших уже тебя попробовало, а мне смеешь отказывать? В казармы спущу! — голос младшего наследника взвинтился то визга. — Держите её! И вторую тоже, неплохо распробовать и подстилку нашего раба… — сколько яда в голосе у Тарна, и почему он раньше этого не замечал?
Когда же смысл слов добрался до мозга, разум укутала пелена чистейшей ярости.
Пятеро взрослых сильных мужчин, пусть и не все они были воинами, зажали в узком проходе двух девчушек. Одна — тоненькая, как тростинка, с синяками под глазами и смертельно уставшим обреченным взглядом — беловолосая и светлоглазая — если бы не тонкий длинный хвост, беспокойно бьющий сзади по ногам, не подумал бы, что алькона. Она прячется за спину своей подруги, отважно прикрывающей её собой. Та высокая, хоть и тоже худовата, и, в отличие от застиранной серой хламиды первой, одета в добротную одежду, сокрытую, впрочем, ритуально-белым плащом с гербом альконов. Кажется, он знает, кто это. Мортэ Кинъярэ упоминал о своей подопечной.
- Тайла уходи, тебя уже давно ждут в прачечной, — скомандовала подопечная мортэли, окончательно оттесняя белую, словно плотно, и отчаянно трясущуюся алькону себе за спину. — Вы мешаете нам работать, господин!..
Последнее словно выплюнула. Сайнар видел, как дрожит от бешенства её аура. Нет, эта не боялась, она ненавидела. Словно молодой хищник, уже распробовавший вкус крови, а теперь загнанный вдруг в ловушку. А противников не пять — ещё по двое блокируют коридор… Братец уже брызжит слюной, как же, игрушка имеет наглость сопротивляться. Сайнар смотрел словно со стороны — холодно и расчетливо. Маленький мерзкий свиненок, которого давно пора отправить на убой, да все отчего-то откладывают. А свиненок, тем временем, превращается в жирного злобного кабана. На кончиках пальцев засеребрились когти, которые он поспешил спрятать.
- Обеих ко мне! — сквозь маску злобного поросенка вдруг проглянуло нечто другое. Нет, здесь стоит пересмотреть свои взгляды. Это куда хуже свина… это злобная, циничная и расчетливая тварь. Когда светловолосый милый мальчик, который в далеком детстве забирался к нему на колени, успел таким стать?
Тяжелая оплеуха опрокидывает более храбрую девчонку на пол — и вдруг в коридоре становится ощутимо холодно. Ползут по окнам в полстены черные веточки узоров, скалит зубы тьма в душе, мечтая кинуться и разорвать горло тому, кто посмел обидеть этот светлый цветок и её защитницу.
Из горла вырывается тихий рык, когда он, все ещё скрытый заклятьем, видит, как шевелятся губы девушки, как он медленно сплевывает кровь на пол.
- Тварь, — читает по губам. И тихо выдыхает, прикрывая глаза. Глупый ребенок. Это приговор.
Разве не объяснял ей наставник, как здесь себя надобно вести?
Тьма пульсирует на кончиках пальцев, сводит с ума жаждой их крови, клыки колют губы, заставляя морщиться. Девушки замерли, отступая к стене, и, тем самым, загоняя себя в ловушку окончательно. Резкий бросок одного из телохранителей младшего иррейна — и с громким треском рвется платье альконы, открывая нескромным взглядам худое тело. Горло сжимает, как будто резко становится нечем дышать.
- А неплохо кто-то уже развлекся, дайры, — и свист.