— Видишь ли, Льюис, — начал Морс, когда они возвращались к фасаду лома, — Кемп устал от Шейлы Уильямс и приступил к новому завоеванию — прелестной Люси Даунс. К несчастью для Кемпа, однако, Седрик Даунс застал преступную пару in fragrante delicto, что, запомни это, на латыни означает «со спущенными штанами». Ему непременно нужна была женщина, этому Кемпу. Его девиз: снова amo [16], amas, аmat. И вот он снова занимается этим, когда Даунс шарахает его чем-то, что попалось под руку, убивает его, проламывает голову. Куда девать труп? Не может его одеть — труп одеть намного труднее...
— Особенно для женщины, сэр.
— Что?
— Вы не думаете, что это могла быть ревнивая женщина? А не ревнивый мужчина?
— Нет, Льюис, нет! Это не Шейла Уильямс.
— Она ушла от группы, пошла в паб...
— У нее не было на это времени! Кто бы ни был убийца, у него имелось для этого время — время дотащить до воды, столкнуть его здесь — острожно, Льюис, — без малейшего всплеска, чтобы не вспугнуть лебедей...
— Но это просто не могло быть таким образом. Время никак не совпадает.
— Говори, говори, Льюис! Как и наш убийца, мы располагаем временем.
— Вы имеете в виду, что мы ждем здесь?
— О да! Очень интересно будет еще раз встретиться с мистером и миссис Даунс.
— И вы думаете, у нее в чемодане...
Но в машине, у которой они остановились, пробудилась к жизни рация.
— Льюис слушает.
— Плохие новости, сержант. Миссис Кемп умерла в больнице пятьдесят минут назад. Нам только что сообщили.
Морс не двинулся с места, стоял и смотрел в небеса, как бы раздумывая о непредсказуемом поведении некой отдаленной галактики. У него опустились плечи, лицо потемнело и стало вдруг страшно усталым.
— Вы очень устали, сэр!
— Я? Не говори таких сумасшедших вещей!
Морс быстро взглянул на часы:
— Он встречает ее через семь минут! А ну-ка, нажми!
— Мне показалось, вы сказали, мы ждем их здесь?
— Давай, Льюис, давай, и включи-ка свою сирену!
Глава сорок вторая
...Никто не вышел на пустующую сцену.
Полицейская машина въехала на стоянку для автомашин и автобусов перед железнодорожным вокзалом. По другую ее сторону как раз подходил к платформе №2 поезд из Паддингтона. Первые пассажиры уже устремились через пешеходный мостик, когда Морс с Льюисом сначала взбежали, а потом сбежали по ступенькам, бросая по сторонам напряженные взгляды и вызывая недовольство тем, что шли против потока спешащих людей.
Поезд все еще стоял у платформы, и бригада почтовых служащих забрасывала увесистые мешки с корреспонденцией в охраняемый фургон. И там — да, да, прямо перед ними! — переходя от одного окна к другому с напряженным и обеспокоенным лицом, суетился Седрик Даунс. Морс придержал Льюиса за руку, и они стояли и наблюдали за ним, пока их не миновали два или три тяжело нагруженных пассажира. Скоро Даунс дошел до последнего вагона, сразу за дизельным локомотивом, торопливо заглядывая в купе через окна, но тут те несколько дверей вагонов, которые еще оставались открытыми, со стуком захлопнулись, прозвучал свисток, и сначала с легким толчком, а затем мощным рывком поезд медленно тронулся вперед, постепенно набирая скорость и устремляясь дальше на север по изгибу дороги, ведущей к Бенбери.
Даунс посмотрел на часы и повернул назад, зашагав по опустевшей платформе в сторону пешеходного мостика, где перед ним выросла широкоплечая фигура Льюиса.
— Добрый вечер, сэр. Мы уже с вами встречались.
Даунс не очень удивился. Во всяком случае, особого удивлении в его вопросе не слышалось:
— Наверное, по поводу Тео? Тео Кемпа?
— Э... да.
Льюису с большим трудом удалось таким образом сформулировать утвердительный ответ.
— Ну, что же, боюсь, мне нечего больше добавить к тому, что я вам уже сказал.
— Встречаете жену, мистер Даунс? — вмешался Морс.
— Пардон? Минуточку, инспектор! Я... минуточку, извините. — Даунс вынул из правого кармана слуховой аппарат и приладил его к уху. Аппарат выдал целую серию визгливых шумов, пока он регулировал его.
— Я спрашивал, не встречаете ли вы жену?.. — проорал Морс, и, как оказалось совершенно впустую.
— Если, джентльмены, вы потерпите несколько минут, я, с вашего позволения, сбегаю к автомашине. У меня в бардачке всегда в запасе еще один аппарат.
Просительная улыбка чуть скошенного набок рта делала его лицо совсем мальчишеским.
Морс неопределенно махнул рукой:
— Конечно. Мы пойдем с вами, сэр.
Теперь перед зданием вокзала стоял второй полицейский автомобиль (вызванный убежденным в правоте своих подозрений Морсом, пока Льюис вез его из северного Оксфорда), и главный инспектор небрежно кивнул двоим констеблям-детективам, сидевшим рядышком и наблюдавшим за тем, как разворачиваются события в ожидании неизбежного финала. Они смотрели, как три человека прошли к стоянке двадцатиминутного ожидания, отведенной для встречающих пассажиров, которые прибывают в город по железной дороге. Парковка на ней была бесплатной. Смотрели, как они миновали эту площадку и прошли на главную стоянку, снабженную видным со всех сторон объявлением, оповещающим простаков нарушителей:
СТОЯНКА ТОЛЬКО ДЛЯ ПАССАЖИРОВ БРИТАНСКИХ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫХ ЛИНИЙ. ДЛЯ ДРУГИХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ, НЕ ИМЕЮЩИХ СТОЯНОЧНОГО ТАЛОНА, ПЛАТА 10 ФУНТОВ В ДЕНЬ.
— Не объясните ли вы мне, сэр, почему вы не поставили машину просто на двадцатиминутную стоянку? Парковка в том месте, где вы оставили машину, мне кажется, несколько дороговата, беспричинно дороговата, согласитесь?
— Пардон, инспектор? Еще секундочку... одну или две секундочки... не больше...
Даунс вытащил из кармана связку ключей, открыл дверцу зеленой спортивной модели «метро», просунулся на сиденье водителя и перегнулся налево, чтобы открыть перчаточное отделение.
Морс с Льюисом стояли рядом и весьма настороженно наблюдали за тем, как Даунс принялся возиться (еще раз) со слуховым аппаратом, который казался им подозрительно похожим на тот, который доставил им несколько неприятных мгновений своей пронзительной до невозможности модуляцией.
— Ну вот, все и порядке! — проговорил Даунс, выпрямляясь и поворачиваясь к ним, лицо у него светилось почти детской радостью. — Снова вернулся и страну живых людей! Мне кажется, вы пытались что-то сказать, инспектор?
— Нет. Я, мистер Даунс, не пытался ничего сказать. Я сказал что-то. Я сказал, что мне показалось странным, что вы поставили машину не на двадцатиминутной стоянке, специально отведенной для ожидающих поезда.
— А! Дело вот в чем. За последние несколько месяцев у меня накопилось ужасно много этих талонов. Я, знаете ли, часто езжу в Лондон и порой не возвращаюсь дотемна. А поздно ночью шлагбаум там, где вы суете талон, часто бывает поднят, и можно свободно въезжать.
— Но зачем же тратить один из ваших ценных талонов? — настаивал Морс.
— А! Понимаю, к чему вы клоните. Я, инспектор, очень законопослушный гражданин. Сегодня вечером я приехал сюда немного раньше и не хотел рисковать штрафом, пускаться в объяснения и тому подобное. На этой неделе по всей Парк-энд-стрит распродажа старинных антикварных вещей, и я присмотрел комодик, отделанный тисовым шпоном. Скоро день рождения Люси, седьмое ноября...
— А затем заглянули в «Ройял Оксфорд», правда?
— Ничего подобного. Я туда не заходил! Я больше не разрешаю себе водить машину после того, как выпью. Никогда!
— Некоторые позволяют это, сэр, — проговорил Морс.— Это самая распространенная причина дорожных происшествий, знаете ли.
Между троими людьми, стоявшими около «метро», воцарилось неловкое молчание. Даунс, по-видимому, правильно оценил обстановку и ждал, что его пригласят поехать с полицейскими — куда-то! — и еще раз открыл дверцу машины. Но наклонившийся в его сторону Морс протянул к нему открытую ладонь, как североафриканский бербер, просящий бакшиш.