Я потушил сигарету и сел. Я посмотрел на часы - шесть часов. Это было почти время для Марлен. Я посмотрел в окно. Занавески все еще раздувал легкий ветерок. Солнце село, наступили сумерки. Я встал и чуть не упал, когда мой вес лег на ногу, которую повредил один из русских офицеров. Я доковылял до окна и потер узлы мышц на ноге. Я мог видеть поверх крыш противоположных зданий. Весенние ароматы Парижа были не похожи ни на что другое. Я глубоко вздохнул и улыбнулся. Затем я закрыл окно. Я хотел быть в вестибюле, когда появится Марлен. Я хотел убедиться, что за ней не следят. Мартелл был достаточно умен, чтобы обмануть ее, а затем проследить за ней до меня.
Я вынул Вильгельмину из кобуры и проверил магазин. Я не стрелял из Люгера весь день. С металлическим щелчком я вставил магазин обратно в ложу, а затем убрал «Люгер» обратно в кобуру. Уходя, я не запер дверь, потому что скоро вернусь. Я поднялся на лифте в вестибюль.
Мышеобразного человека за прилавком сменил пожилой жилистый мужчина с тонзурой. У него были очки с толстыми стеклами, и он почему-то больше походил на банковского служащего, чем на служащего отеля, на человека, которому можно доверить большие деньги. Я знал, что многие грабители банков выглядели именно так.
Я сел в холле и посмотрел на вход. Стали прибывать первые туристы. Пары средних лет с двумя-тремя детьми входили через главный вход. Лица родителей выдавали утомительный перелет, тяжело тяготившую их желудок пищу и угрюмое, требовательное потомство. Любопытно, что ничто в их лице не указывало на праздничное веселье.
Я знал, что Марлен придет, когда увидел мужчин в вестибюле, поворачивающих головы. Она припарковала свою красную машину рядом с отелем и прошла ковходу. Головы смотрели вправо, как у солдат на параде. Я увидел ее и улыбнулся. Светлые волосы танцевали при каждом шаге на высоких каблуках. Ее груди также слегка танцевали. Она шла с прямой спиной и восхитительно дергала попой при каждом шаге. На ней все еще было белое вязаное платье, которое при каждом шаге цеплялось за ее ноги. Подол был примерно на восемь дюймов выше колена. Я видел, как двигались мышцы ее икр, когда она подходила ко входу в отель. Швейцар чуть не споткнулся о собственные ноги, торопясь открыть ей дверь. Он был вознагражден слабой улыбкой.
На Марлен были ее большие восьмиугольные солнцезащитные очки и синяя соломенная сумка. Она все еще носила ленту для волос. Я был за колонной, поэтому она не могла меня видеть. Она вошла в вестибюль, посмотрела налево и направо, затем направилась прямо к лифту. Я знал, о чем думал каждый человек в вестибюле. Это было то же самое, что я думал. Они думали: если бы я только мог схватить ее, почувствовать это тело. Тогда бы она не выглядела такой высокомерной, не ходила бы такой тщеславной. Как и я, все эти мужчины жаждали ее. В отличие от нее, я снова возжелал ее. Я не верю, что Марлен действительно осознавала, что она вызывает, когда она входила в холл или комнату. Я был уверен, что она понимала, какой эффект она производит на мужчин, но я не думаю, что она осознавала, как она производила этот эффект. Я считаю, что Марлен рассматривала свое тело как инструмент, о котором она хорошо заботилась. В обмен на этот хороший уход, он отлично функционировал у нее. Все было в нужном количестве на нужных местах. Это был верный инструмент, который мог работать весь день, не уставая, и уничтожал любой вирус, который был достаточно глуп, чтобы приблизиться к нему. Только Марлен могла сказать, как хорошо и быстро он усвоил свою основную функцию. Я мог бы сообщить ей результаты; Я смог насладиться этой функцией; Я чувствовал нектар ее обояния.
Мне казалось, что сейчас она должна быть в моей комнате. Мартелл не вошел. Он не последовал за ней. Устроила ли Марлен все? Я подождал еще пять минут, чтобы убедить себя, затем пошел к лифту. Мужчины в вестибюле оправились от шока. Похоть — это мимолетное переживание. Как и в случае с болью прошлых воспоминаний, если немного подождать, ее место займет что-то другое. Для мужчин в вестибюле это был тривиальный ритуал регистрации в гостевой книге, или в англоязычной газете, или в книге, которую они читали.