— Учился, до недавнего времени. Но у меня возникли денежные проблемы, поэтому пришлось временно оставить ниву науки... Я решил наняться матросом на один из этих кораблей.
— Похвальное... но довольно глупое решение.
— Я поэт... Говорят, все поэты — глупцы. Кроме того, мой друг утверждает, что море сделает из меня мужчину. Чтобы стать хорошим поэтом, надо быть настоящим мужчиной. По крайней мере, я так считаю!
— Еще более похвальное заявление. Как я погляжу, ты не так уж глуп. А что за человек твой друг?
— Меня зовут Михайло. — Гигант, продолжая бороться с воришкой, шагнул вперед. — Я был лучшим матросом на всех кораблях, где мне доводилось плавать.
— Михайло?.. Имя для медведя? А я-то думала, медведи не любят воды. За исключением белых, разумеется. Всех остальных брызги способны довести до бешенства...
— Но, если я не ошибаюсь, сохранилось древнее заклинание, которое усмиряет их... — И Гео начал читать нараспев:
— Э-э, — сказал Михайло. — Я-то не медведь!
— Твое имя ассоциативно связано со словом «медведь», — успокаивающе пояснил Гео и, обращаясь к незнакомке, продолжал: — Как видите, я неплохо учился.
— В отличие от меня, — улыбнулась незнакомка. — Я изучала всевозможные науки и поэзию, когда была моложе, но скоро мое увлечение прошло...
И тут она снова посмотрела на мальчика.
— Как вы похожи! Темные глаза, темные волосы. — Она засмеялась. — А что еще есть общего между поэтами и ворами?
— Многое, вы уж мне поверьте, — подхватил Михайло. — Этот тип — мой спутник, любитель поэзии, никогда не пожертвует ни одной серебряной монетки, чтобы его друг смог промочить горло хорошим вином. А это, если хотите знать, тоже воровство!
— Я спрашивала не тебя, — остановила гиганта женщина.
Михайло обиженно надулся.
— Воришка, — продолжала незнакомка. — Маленький четверорукий чертенок. Как тебя зовут?
Ответом было молчание. Темные глаза воришки сузились.
— Ну-ка, отвечай. Иначе я заставлю тебя говорить силой. — Она снова поднесла руку к амулету.
Глаза мальчика в ужасе широко раскрылись, и он подался назад, вжавшись в живот Михайло.
Гео протянул руку к кожаному ремешку на шее мальчика. На ремешке висел керамический диск: на белой эмали — черная волнистая линия с маленькой зеленой точкой на одном конце, вроде глаза.
— Вполне сойдет за имя, — примиряюще предложил он. — Очень похоже на змею.
— Змей?.. Забавно. — Женщина усмехнулась. — Ты хороший вор? — Затем, не глядя на Михайло, приказала: — Отпусти его!
— А как же порка?! — возмущенно фыркнул гигант.
— Мальчишка не убежит.
Михайло отпустил мальчика.
Освобожденный пленник принялся растирать запястья одной пары рук пальцами другой пары. Его темные глаза продолжали неотступно следить за незнакомкой, и она повторила свой вопрос:
— Ты хороший вор?
Мальчишка порылся в лохмотьях брюк и выудил что-то, зажатое в кулаке. Ремешок, подобный тому, что висел у него на шее, высовывался между пальцами. Воришка вытянул кулак и медленно разжал ладонь.
— Что это? — Михайло заглянул через плечо Змея.
Женщина нагнулась над раскрытой ладонью мальчишки и вдруг резко выпрямилась.
— Ты... — в замешательстве произнесла она. Кулак Змея сжался. — Ты и в самом деле хороший вор, — овладев собой, уже спокойно проговорила женщина.
— Что там у него? — спросил Михайло. — Я и не рассмотрел.
Змей снова разжал кулак. На грязной ладони, опутанный ремешком, лежал молочно-белый камень величиной с человеческий глаз, в грубой проволочной оправе.
— Искусный вор, — подтвердила незнакомка голосом, который звучал надтреснуто по сравнению с прежней звенящей звонкостью. Потом откинула вуаль, снова поднесла руку к горлу, и Гео увидел, что кончиками своих изящных пальцев она сжимает точно такой же камень, но только в платиновой оправе и на золотой цепочке. Женщина подняла голову и встретилась взглядом с поэтом. На губах ее появилась легкая усмешка. — Нет, — вздохнула она. — Не такой искусный, как я предполагала. Сначала я подумала, что этот воришка обокрал меня. Но я ошиблась... Поэт, обученный премудростям древних ритуалов Лептара... ты знаешь предназначение этих безделушек?
Гео отрицательно покачал головой.
Вздох облегчения вырвался из груди незнакомки, напряженный взгляд потеплел, стал задумчивым, и она, по-прежнему глядя в глаза Гео, сказала: