Мальчик остановился. Его язык блестел от пены. Крошечные капельки блестели на губах. Он словно хотел убедить меня в своей правоте. Похоже, с головой у него было не все в порядке.
— Думаю, этот камень просто игрушка... — спокойно объяснил ему я. — Если ты останешься один, то всегда можешь посмотреть в глубь камня, и одиночество как рукой снимет. — Мне даже показалось, что он прямо сейчас последует моему совету. Вот он был в ярости, а теперь лицо его неожиданно приобрело глупое выражение, словно у двухгодичного малыша. Боже, как в этот миг он походил на Энтони!
— Я говорил не об этом.
Он скрестил руку на груди. Казалось, он о чем-то сосредоточенно думает.
— Ан... ты неглупый мальчик. Ты слишком самоуверен, но мне кажется, ты понимаешь, что я имею в виду. Ты ведь золотистый...
Все мои обиды на Ратлита испарились. Да и на Алегру. До сих пор не могу выразить словами то, что творилось тогда в моей душе. Ан смотрел на меня, переваривая мои слова. Он выглядел несчастным, брошенным ребенком.
— Сколько ты провел времени в одиночестве?
Он посмотрел на меня. Руки оставались сложены на груди.
— То, что я золотистый, выяснилось, когда мне исполнилось семь лет.
— Так давно?
— Да. — Он повернулся, и мы пошли дальше. — Я очень рано созрел в половом смысле.
— О! — Я кивнул. — Тогда ты был вдвое моложе. Каково это, маленький брат, быть золотистым?
Ан опустил руки, пожал плечами.
— Меня разлучили с семьей. Специальные классы. Программы тренинга. В этом плане я — псих.
— Удивительно. Глядя на тебя, не скажешь...
А как же тогда Ратлит? Как же Алегра?
— Я знаю, как выгляжу со стороны. Мы знали, что мы — психи, и это помогло нам пройти через психологический прессинг, когда корабль потерпел аварию на расстоянии двадцати тысяч световых лет от нашей планеты. Все так и было. Поэтому последние несколько лет в нас, золотистых, искусственно развивали психологическую нестабильность. Она у нас глубоко в подсознании, так, чтобы мы не отличались от обычных людей в повседневной жизни. Люди правительства подвергали точно такой же обработке тех, чья гормональная система была близка к системе золотистых. Так они пытались создать побольше золотистых.
Я засмеялся, но тут мне в голову пришла одна поразительная мысль.
— Но объясни, почему ты ищешь работу именно здесь? Ты ведь мог бы договориться с каким-нибудь золотистым и отправиться в иные галактики или поискать работу на одной из межгалактических трасс.
— Я побывал в другой галактике. Меня рассчитали и высадили с корабля месяца два назад. Множество Пересадочных Станций лежит между нами и той галактикой. Я собираюсь блуждать меж звезд, настраивая автоматическое оборудование, возможно, даже стать управляющим одной из Станций. Думаю, мне стоит обучиться какому-то ремеслу, прежде чем отправляться в межгалактические дали.
— Стоит, — кивнул я. — Но чтобы работать, как я, ты должен узнать чертову уйму всего о внутренностях звездных двигателей. Неужели ты не понимаешь, что такому невозможно научиться за пару месяцев? А автоматическое оборудование! У меня такого и вовсе нет... Может, госпожа Полоски даст тебе работу, но я не уверен, что ты согласишься.
— Я и раньше работал с двигателями, — скромно потупившись, сказал Ан.
— Да? Так где же тебя учили? — удивился я. Не слишком сложный вопрос, но он требовал ответа. Возможно, я почувствовал бы себя лучше, если бы мальчишка не смог ответить ничего вразумительного. Так или иначе, я был много опытнее и умнее его.
— Обучение происходило тем же путем, что и изменение психики.
— Ты слишком развит для своих лет, как я погляжу.
Дорогое Лунное Училище! Ладно, может, и впрямь методы обучения изменились и стали более эффективными.
— Пойми, — продолжал я объяснять Ану, — в твоем возрасте я только начал изучать двигатели. Там ведь сотни и сотни различных узлов...
— Вы хотите сказать, что эти пропитанные маслом организмы из металла очень чувствительные? Да! Но я никогда не запускал свои руки в...
Я нахмурился.
— Послушай, когда я был моложе тебя, я мог... — И тут я остановился. — Конечно, с автоматическим оборудованием тебе не пришлось бы делать это вручную. Но на самом деле нужно уметь все чинить собственными руками.