Михайло лежал, растянувшись на спине, но тут вдруг перегнулся через край койки и посмотрел на поэта.
— Послушай, Гео, а что за безделушка висела на шее у жрицы? Что это за штука?
— Не знаю... Но жрица тряслась над ней!.. Змей, дай-ка мне взглянуть на твой сувенир!
Змей протянул Гео камень на ремешке.
Гео вытянул руку к камню, но пальцы Змея сомкнулись, а три других руки обхватили кулак с камнем со всех сторон.
— Что ты! Я и не собирался отбирать его у тебя, — обиделся Гео. — Я только хотел посмотреть...
Неожиданно дверь кубрика распахнулась, и в дверном проеме на фоне ночного неба вырос темный силуэт высокого боцмана.
— Поэт! — позвал он. — Госпожа хочет видеть тебя.
Гео посмотрел на товарищей, пожал плечами и, спрыгнув с койки, поднялся по трапу.
На палубе царила ночь. Только по ярким огонькам звезд можно было понять, где кончалось небо и начиналось море. Кроме небесных светил в кромешной ночной тьме слабо светились окна каюты жрицы. Гео заглянул в первое, но ничего не смог разглядеть и направился ко второму.
На полпути перед ним распахнулась дверь, и луч света рассек темноту, очертив на палубе светлый прямоугольник. От неожиданности Гео вздрогнул.
— Входи, — раздался голос жрицы.
Поэт вошел в каюту и остановился у порога. Стены украшали ярко-зеленые и алые гобелены. Золоченые жертвенники на сужающихся кверху треножниках благоухали, окутанные голубым дымом. Каюту наполнял тонкий аромат, от которого кружилась голова. Свет отражался на полированных деревянных спинках большой кровати, убранной шелком, дымчатым атласом и парчой. На огромном столе с деревянными орлами по углам были разложены бумаги, картографические инструменты, секстанты, линейки, компасы. В углу возвышалась стопка потрепанных фолиантов. К потолку на толстых цепях был подвешен причудливый фонарь. По углам каюты стояли витиеватые лампады-скульптуры, изображавшие демонов, обезьян, нимф и сатиров. У демонов огонь горел в чаше сложенных ладошек, у обезьян — в широко раскрытых ртах. Нимфы светились изнутри, а у сатиров язычки пламени играли между крошечными рожками.
— Входи, — повторила жрица. — И закрой за собой дверь.
Гео повиновался.
Женщина села за стол и сплела пальцы перед закрытым вуалью лицом.
— Поэт! — снова заговорила она. — У тебя было время подумать. К какому выводу ты пришел? Согласен ли ты совершить со мной путешествие, не требуя никаких объяснений?.. Я скажу тебе лишь то, что дело это огромной важности и касается всего Лептара. Осознаешь ли ты значение нашей миссии? — спросила она.
— Видимо, дело и впрямь важное. А раз так, оно не оставит равнодушным ни мужчину, ни женщину, ни ребенка в Лептаре... от верховной жрицы до последнего калеки из Странных.
— До сих пор твоим миром был мир слов, эмоций и логики... Но что ты знаешь о реальном мире за пределами Лептара?
— То, что там много воды, мало земли и царит невежество.
— Какие истории ты слышал от своего друга Медведя? Он ведь много путешествовал и должен знать кое-что из того, что происходит вокруг.
— Если верить рассказам матросов, то в дальних странах обитают звери, которых никто не видел, существуют земли, которых нет на картах, и живут люди, с которыми никто не встречался...
Жрица улыбнулась:
— Да... С тех пор как я поднялась на борт этого корабля, я выслушала много сказок от матросов и узнала от них больше, чем от всех моих жрецов. Но в отличие от пьяных матросов, с трудом припоминавших старые небылицы, ты сегодня вечером был единственным, кто загадал мне еще одну загадку. — Она замолчала, словно собираясь с духом. — Что ты знаешь о драгоценных камнях, которые увидел сегодня вечером?
— Ничего, госпожа моя.
— Один такой камень есть у меня, другой у воришки, а если бы третий оказался у тебя, ты, возможно, с легкостью променял бы его на поцелуй какой-нибудь девки из портовой таверны. А что ты знаешь о Темном Хаме? — И, видя недоумение на лице Гео, она добавила: — Есть такой бог.
— Я не знаю такого бога.
— Ты, — сказала она, — который впитал в себя все ритуалы и заклинания Белой богини Арго, не знаешь даже имени Темного бога Хама! А об острове Эптор ты что-нибудь слышал?