Стив вскочил так резко, что стул с грохотом опрокинулся. Он схватил Пет за руку.
– Нет, Пет, мне не все равно. А вот тебе пора бы расстаться с наивными мечтами.
Ей было больно, но она не показывала виду.
– Пет, помнишь, что я рассказа! тебе о бабушке, твоей тезке? Она дала мне волшебную манящую мечту, и я много лет гонялся за ней. Если бы я не потратил на нее столько времени, то раньше нашел бы счастье в другом. Я оставил поиски сокровищ, и теперь у меня есть ты, Анна и простая приятная жизнь. Перестань мечтать о том, что мы с мамой снова будем вместе. И она не должна думать об этом. – Стив отпустил руку Пет.
– В моем желании видеть вас с мамой вместе нет ничего плохого. Я не такая, как ты, папа. Ты оставил мечту отыскать счастье. А по-моему, исполнение мечты и счастье всегда рядом. Поэтому я продолжаю искать свою мечту. – Пет пошла к вешалке и сквозь слезы увидела выглядывающую из кухни Анну.
– А что, если бы ты не перестал искать сокровища Ла Коломбы, папа? Может, рано или поздно ты нашел бы их. И тогда многое изменилось бы.
– Я никогда не сожалею о невозможном, – упрямо ответил Стив.
В дверях Пет обернулась.
– Мне кажется, папа, что ты слишком рано опустил руки. Когда-нибудь я осуществлю твою мечту, так же как и свою.
Всю дорогу домой этот разговор не выходил у Пет из головы. Что может быть лучше, чем искать драгоценности Ла Коломбы, гоняться за сокровищами? Она сказала это в порыве ярости, желая упрекнуть отца и защитить мать, но сейчас эта мысль терзала ее. Вдруг след отыщется? Неужели прекрасные украшения исчезли навсегда?
Может, в чем-то отец и прав. Нельзя жертвовать всем ради фантазии. Есть более доступные мечты, которые необходимо осуществить. Но Пет не оставит попыток отыскать свое наследство. Придет время, когда она вновь начнет поиски.
Джозеф ничуть не жалел о том, что Стив отказался ехать с ними к Беттине. Он не мог простить зятю, что тот не уберег его дочь от безумия и ушел к другой женщине.
– Он нам не нужен, – сказал Джозеф внучке. – Нам втроем без него будет даже лучше.
Этот суматошный вечер напоминал Рождество. Даже снег пошел. Джозеф погладил свой лучший костюм.
После обеда Пет помыла голову. Когда она вышла из ванной комнаты, Джозеф вдруг вскочил со стула.
– Ах, я забыл купить шоколад для Беттины! Она так его любит. Сейчас схожу. Дросте – лучший голландский шоколад. – Джозеф направился к вешалке.
– Деда, не ходи сейчас. Уже поздно… и идет снег.
– Его продают на углу Лексингтон-авеню.
– Купим завтра утром по дороге.
– Нет, завтра утром все будет закрыто. Я вернусь через десять минут.
Пет почему-то разволновалась.
– Деда, я сама схожу.
– Нет, у тебя мокрая голова, ты простудишься. – Он уже стоял у дверей.
Она бросилась к нему с шарфом в руке, который старик забыл на вешалке.
– Надень, – сказала Пет.
– Спасибо, маленькая мама, – ответил Джозеф и вышел.
Пет улыбнулась. Дед всегда называл ее так, когда она проявляла заботу о нем. Пет убеждала себя не волноваться, однако прошло двадцать минут, а старик не возвращался. Наверное, заглянул к друзьям, успокаивала себя Пет. Однако, прождав еще двадцать минут, накинула пальто и бросилась к двери.
Тут раздался телефонный звонок. Медсестра из госпиталя сообщила, что Джозеф поскользнулся и сломал ногу.
Пет поймала такси и вскоре была в госпитале.
– Мне очень жаль, – сказал Джозеф, когда внучка вошла в палату. Нога деда была подвешена на кронштейне.
– Тебе больно? – спросила Пет. Он улыбнулся.
– Только когда танцую. – И они оба засмеялись.
Пет не знала, как поступить завтра: остаться с дедом или ехать к матери, но Джозеф просил ее не менять планов и отправиться в Коннектикут.
– Тебя ждет Беттина. Меня она хочет видеть, а видеть тебя ей просто необходимо.
Пет поговорила с врачом, и он заверил ее, что, несмотря на возраст, Джозеф в хорошей форме и с его ногой все обойдется. Старик проведет в госпитале пару недель, а потом его выпишут на костылях домой.
– Пет, – окликнул внучку Джозеф, когда та направилась к двери, – возьми шоколад для мамы. – И он вручил ей самую большую коробку голландского шоколада, какую только выпускала шоколадная фабрика Дросте.
Отель «Семь сестер» располагался в нескольких милях от клиники, в белом, построенном в викторианском стиле особняке, на берегу маленькой гавани. Ночью снег прекратился, дороги к утру расчистили, но деревья и крыши домов были белыми.
Поначалу Пет беспокоилась, как мать перенесет путешествие. Слишком много новых впечатлений: первый выезд из клиники, прогулка в машине, посещение ресторана и в довершение ко всему известие, что Джозеф сломал ногу. Но мать стойко перенесла все намеченное на вечер. Она немного разволновалась в машине, начала нервно оглядываться по сторонам, но затем успокоилась.
В ресторане царила приятная, уютная атмосфера: скромные обои, неяркие занавески, горящий камин. Из соседней комнаты неслась негромкая музыка – старые мелодии Гершвина, Берлина, Роджерса и Портера.
Беттине было очень к лицу голубое кашемировое платье, которое купила ей Пет к этому дню. Не случайно Стефано д'Анжели когда-то находил ее неотразимой.
– Это платье тебе очень идет, – сказала Пет. Беттина улыбнулась:
– Спасибо тебе, Пет. Не помню, когда в последний раз мне покупали что-то красивое. Боюсь, я этого не заслужила.
– Заслужила, мама. И это, и…
Беттина погладила дочь по густым темным волосам и оглядела ее приталенный шерстяной костюм в черно-белую клетку.
– Ты тоже выглядишь очень мило. Вот только слишком серьезная. Мы приехали на вечеринку, да?
Пет улыбнулась:
– Да, мама. День благодарения – что-то вроде вечеринки. Метрдотель провел их к столику на двоих у окна с видом на гавань, несомненно, лучшему в ресторане. Пет подозревала, что доктор Хафнер специально заказал именно его.
Пока они ждали официанта, Пет заметила, что мать разглядывает все, гладит пальцем скатерть, радуется хрустальным бокалам.
– Красиво, правда? – спросила Пет.
– Они такие же льняные и серебристые, – ответила Беттина.
– Кто, мама?
Беттина подняла глаза, пожала плечами, но не ответила.
У стола появилась молодая официантка в костюме пилигрима, вручила им меню и налила в бокалы клюквенный сок.
– Смотри, мама, – сказала Пет, проглядывая меню. – Это комплексный обед, нам не нужно ничего выбирать. Это как дома.
– Здесь всего слишком много.
– На День благодарения всегда много едят, мама. Это праздник изобилия. Но ты не должна есть больше, чем хочешь.
Беттина с вызовом взглянула на дочь:
– Посмотрим.
Что-то странное, почти угрожающее послышалось в ее тоне. Беттина всегда отпускала туманные замечания, как помнила Пет. Но в целом ей здесь нравилось, и это было немаловажно. Услышав, что мать тихо напевает в такт музыке, Пет успокоилась и огляделась.
Почти сразу ее взгляд упал на столик возле камина, где сидели двое мужчин, которых пару недель назад они с матерью видели на берегу: один стройный и белокурый, другой более плотный, с каштановыми волосами. Они были в галстуках, широких брюках и ярких спортивных куртках. Белокурый посмотрел на Пет, и их глаза встретились. Он широко улыбнулся ей, и, заметив это, второй тоже повернул голову. Девушка улыбнулась в ответ. Ее поразила грубоватая красота второго. Она почему-то подумала, что этот сдержанный человек – ветеран вьетнамской войны.
Пет снова посмотрела на мать. Взгляд Беттины был устремлен за окно, и Пет заметила, что она даже немного развернула стул, словно ее пугало такое множество незнакомых людей.
Пет размышляла, как бы приободрить мать, но тут пианист в соседней комнате заиграл «Давай потанцуем», и Беттина просияла:
– Прекрасная песенка. Она напоминает мне о твоем отце.
Пег улыбнулась:
– Чем именно, мама?
– Он повел меня на Бродвей, когда там впервые поставили «Король и я» – ах, как давно это было! Когда мы вернулись домой, он начал напевать и танцевать со мной по комнате, словно сам был королем Сиамом. – Она игриво подмигнула. – Это было ровно за девять месяцев до твоего рождения.