– Нет, я имела в виду…
– Вы обязательно познакомитесь, – заверил внучку Джозеф. – Но она собирается на неделю в гости к сестре, в Огайо. Подумав об этом, я понял, как сильно ее люблю. И решил купить кольцо до ее отъезда, потому что Мэри будет приятно показать его своим родным.
Пет покачала головой.
– Ты знаешь, я всю жизнь был таким рассудительным. – Джозеф пожал плечами. – Может, стоило меньше думать. Поможешь мне, малышка? Я хочу купить своей невесте самое красивое кольцо в мире, но нужна скидка…
– Ты получишь самую большую, дед. Выбери, что тебе нравится, и заплати мне доллар – просто на счастье.
Джозеф начал было спорить, но Пет настояла на своем.
– Ты такая хитрая лиса, – заметила она. – Все это время я думала, что ты ходишь в голландский клуб…
– Но так оно и было! Там мы и встретились с миссис Стоун. Она и ее покойный муж часто туда заходили. Они голландцы.
– Мэри Стоун – не голландское имя.
– На самом деле ее зовут Марика ван Стин. Но когда они с мужем приехали сюда, им приходилось заполнять множество документов, а американцы не могли выговорить правильно Марика или Джуп. Поэтому они стали Мэри и Джо. А так как они хотели начать новую жизнь, то и фамилию сделали американской. Стин по-голландски означает «камень», а Стоун – по-английски. Ладно, пойду поищу кольцо.
Пет вдруг подскочила как ошпаренная и выбежала из комнаты.
Джозеф склонился над витриной со скромными двухкаратными камнями, когда к нему подбежала внучка.
– А что будет с Фармером, дед? Он удивленно посмотрел на нее.
– Ты сказал Стин стал Стоуном, – объяснила она. – А что с Фармером? Если голландец в Англии стал «фермером», то как его звали в Голландии?
Подумав, Джозеф дал ответ.
Они прибыли в Амстердам на следующий день.
Вначале Джозеф был категорически против этой поездки. По его мнению, глупо лететь через океан, чтобы искать новый ключ к загадке. Кроме того, слову «фермер» могли соответствовать несколько имен – Ландман, Берман, Кеутербер, Фоккер, Патчер или что-то в этом роде. Невозможно проверить всех.
– Мне будет намного легче, если ты поможешь с переводом, – сказала Пет. – Мы уедем на несколько дней, так что ты вернешься домой еще до того, как Мэри приедет из Огайо. Неужели тебе не хочется побывать на родине перед тем, как остепениться?
Джозеф уже почти согласился, но последнее замечание все испортило. Ему было тяжело вернуться туда, где он так много потерял.
Но Пет знала, что дед постоянно читает голландские газеты, посещает голландский клуб и, похоже, скучает по родине. В конце концов ей удалось уговорить его.
Как только они оказались в Голландии, Джозеф почувствовал себя дома. Он отказался снимать номер в большом трехзвездочном отеле, а выбрал маленький домик на одном из grachten – концентрических каналов, благодаря которым Амстердам называли «Северной Венецией». Как только они распаковали вещи, Джозеф сразу же потянул Пет в город. И хотя она сгорала от желания поскорее начать поиски, но все же уступила.
– Я ведь родился здесь, ты знаешь, – сказал Джозеф, когда они шли мимо королевского дворца на Дэме, – а переехал в Роттердам только после женитьбы на твоей бабке. Она хотела быть поближе к своей семье.
Он показал дом, где жил, свою школу и мастерскую, где впервые научился обрабатывать алмазы. Они послушали шарманку на углу, бросили несколько монет в банку шарманщика, а потом проехались на лодке по каналам.
– А сейчас, – сказал Джозеф, когда они причалили, – прежде чем мы отправимся искать мистера Фармера, ты должна поесть poffertjes.
Он завел ее в весело раскрашенное здание, и вскоре перед ними появились тарелки с маленькими оладьями, пропитанными расплавленным сахаром и посыпанными сахарной пудрой.
Джозеф с удовлетворенным вздохом отставил пустую тарелку.
– Если ты закончила, то приступим к тому, ради чего приехали сюда.
Джозеф составил список слов, означающих «фермер». Имя сына фальшивомонетчика по-английски звучало как Джон, значит, в Голландии он Ян или Иоханнес.
Через час центральная телефонная станция сообщила им номера.
Пет уже обзвонила человек тридцать, прежде чем набрала номер Яна Берсмы, владельца картинной галереи.
– Да, я говорю по-английски, – сказал он, когда Пет представилась. Она объяснила причину своего звонка. Последовала короткая пауза, а потом Берсма признался, что Джеральд Фармер – его отец, и согласился встретиться с Джозефом и Пет.
Галерея Берсмы занимала первый этаж огромного старого здания, выходящего на Херенграхт – один из самых красивых каналов. Владелец, невысокий лысеющий мужчина пятидесяти лет, открыл дверь и провел приезжих в заднюю часть треугольного помещения, где висели абстрактные работы молодых неизвестных голландских художников.
– Менхер Берсма, я знаю, что ваш отец был прекрасным мастером, – проговорила Пет.
– Лучшим. Не было камня, который он не мог обработать. Мой отец знал все об искусстве ювелира. Но, занявшись подделкой денег, потерпел неудачу. – Берсма покачал головой. – Он не был искусным гравером.
Пет вытащила из сумки вельветовый мешочек и показала Берсме половинку флакона Ла Коломбы.
– Мог ли он сделать нечто подобное?
– Это его работа, – сказал голландец, – или по крайней мере он сделал точную копию этой вещи.
– Вы уверены? – спросил Джозеф.
– Разумеется. – Оглядев половинку флакона, Берсма вернул ее Пет. – Такую вещь нельзя забыть. Мне было одиннадцать, когда он начал работу, а всего он корпел над ней почти два года.
– Пожалуйста, это крайне важно. – Пет подалась вперед. – Вы помните человека, который заказал ему эту подделку?
– Да. Он был здесь несколько раз. Этот человек мне не нравился – очень грубый, с плохим характером. Но отец тогда не мог найти другой работы.
– Een collaborateur, – с презрением сказал Джозеф.
– Да, он был коллаборационистом, – согласился Берсма, – но искренне верил, что нацисты несут Голландии добро. А потом ему пришлось работать на того человека.
– Как его звали? – быстро спросила Пет. Берсма задумался.
Я никогда не слышал его имени. Мой отец называл его «итальянец».
Пет уже не сомневалась, что это был Витторио.
– Пожалуйста, подумайте как следует, менхер.
Берсма покачал головой:
– Извините.
– А куда он отвез флакончик? – осведомился Джозеф.
– Он был доставлен в Лугано, в Швейцарии. Я помню, потому что мне пришлось ехать на поезде вместе с отцом. В те дни это было довольно опасно. А из Лугано мы отправились в Женеву, в банк. Потом вернулись домой и через месяц уехали в Англию.
Больше Ян Берсма ничего не знал.
Уже стемнело, когда они вышли из галереи и Джозеф отвел Пет на ужин в кафе «Амстердам», где в свое время известная шпионка Мата Хари праздновала свою свадьбу. Но Пет было не до веселья.
– Это конец, дед. – Она с силой сжала бокал. – Он слишком хорошо замел следы. Я могу поехать в Лугано, но ничего там не найду.
– Хотел бы я сказать, что ты ошибаешься, но увы…
Когда Пет приступила к десерту, Джозеф сказал, что ему надо позвонить, и отсутствовал довольно долго. Пет подумала, что он звонит Мэри, так неожиданно скрасившей его жизнь.
Джозеф вернулся, широко улыбаясь.
– Завтра мы будем дома, дед, если ты так скучаешь по своей невесте. Нет причин оставаться здесь.
– Для тебя нет, – возразил Джозеф. – Я отвезу тебя в аэропорт.
– Меня?..
– Пет, я не поеду в Нью-Йорк. Сейчас, вернувшись на родину, я понял, как скучал по ней.
– А как же Мэри?
– Я позвонил ей. Она завтра же летит сюда. – Джозеф просиял. – Я хочу быть рядом с ней, когда она поймет, что мы принадлежим этой стране.
– Принадлежите? Ты хочешь остаться здесь?
– Да. Ведь хорошо жить там, где знают, как правильно произнести имя моей жены – Марика. Тебе не кажется, что это намного поэтичнее, чем Мэри?
Пет расхохоталась:
– Ты замечательный человек, дед!
– Я весьма романтичен, не так ли? Не случайно говорят, что жизнь начинается в восемьдесят.