– Посмотрим.
Что-то странное, почти угрожающее послышалось в ее тоне. Беттина всегда отпускала туманные замечания, как помнила Пет. Но в целом ей здесь нравилось, и это было немаловажно. Услышав, что мать тихо напевает в такт музыке, Пет успокоилась и огляделась.
Почти сразу ее взгляд упал на столик возле камина, где сидели двое мужчин, которых пару недель назад они с матерью видели на берегу: один стройный и белокурый, другой более плотный, с каштановыми волосами. Они были в галстуках, широких брюках и ярких спортивных куртках. Белокурый посмотрел на Пет, и их глаза встретились. Он широко улыбнулся ей, и, заметив это, второй тоже повернул голову. Девушка улыбнулась в ответ. Ее поразила грубоватая красота второго. Она почему-то подумала, что этот сдержанный человек – ветеран вьетнамской войны.
Пет снова посмотрела на мать. Взгляд Беттины был устремлен за окно, и Пет заметила, что она даже немного развернула стул, словно ее пугало такое множество незнакомых людей.
Пет размышляла, как бы приободрить мать, но тут пианист в соседней комнате заиграл «Давай потанцуем», и Беттина просияла:
– Прекрасная песенка. Она напоминает мне о твоем отце.
Пег улыбнулась:
– Чем именно, мама?
– Он повел меня на Бродвей, когда там впервые поставили «Король и я» – ах, как давно это было! Когда мы вернулись домой, он начал напевать и танцевать со мной по комнате, словно сам был королем Сиамом. – Она игриво подмигнула. – Это было ровно за девять месяцев до твоего рождения.
«Если мама спокойно вспоминает о прошлом, – подумала Пет, – значит, она на пути к выздоровлению».
– Твой отец был так добр ко мне когда-то, – сказала Беттина. – Как жаль, что он сегодня не приехал.
Пет хотела извиниться за отца, но не успела.
– Конечно, я не виню его. Он знает, что я грязная.
Пет онемела от изумления. Что на это ответить? Она посмотрела в безмятежно улыбающееся лицо матери, обращенное к гавани за окном, и решила, что ослышалась.
– Но я так голодна, – пробормотала Беттина. – Если мне позволят поесть, я сделаю все, что они хотят.
Пет коснулась руки матери:
– Мама, с тобой все в порядке? Если тебе здесь не нравится, давай уйдем.
Беттина повернулась к ней. Ее глаза неестественно блестели.
– Нет, я должна остаться. Я так голодна!
Пет поняла, что происходит. День благодарения и обещанное изобилие напомнили матери о том времени, когда ей приходилось питаться объедками. Оставалось надеяться, что ужасные воспоминания рассеются так же быстро, как появились. Во всяком случае, не стоило уводить ее отсюда и лишать праздника.
Через мгновение заиграли торжественный гимн Дня благодарения и зазвучал хор: «Мы собрались вместе, чтобы просить благословения Господа…»
Затем в зал вошла процессия официантов и официанток. Все были одеты в черно-белые костюмы пуритан и держали перед собой подносы с едой. У первого на блюде возвышалась особенно крупная индейка со сверкающей золоченой грудкой, а на лапках у нее красовались белые бумажные кружева. Ее нес молодой официант в костюме пилигрима: широкие черные штаны, черный фрак и белый накрахмаленный шарф.
Все собравшиеся захлопали в ладоши, а процессия, петляя между столами, проносила подносы с едой и пела гимн: «…Он награждает и карает, Он избавляет угнетенных…»
Пет слышала, как мать подпевает по-голландски. С давних времен, еще до болезни Беттины, Пет знала, что мелодия гимна Дня благодарения взята из старой голландской песни, которую ее мать слышала в детстве тысячу раз. Эту мелодию исполняли церковные колокола недалеко от их дома в Роттердаме.
Беттина во все глаза смотрела на процессию в черных одеяниях. Когда официанты приблизились к их столику, Пет заметила, что мать напряглась. В глазах ее мелькнул страх, и тут случилось непредвиденное.
Реальный мир затмился пеленой в сознании Беттины. Она упала перед молодым официантом на колени, поцеловала лакированные ботинки, затем подняла голову, уставилась на него широко раскрытыми голубыми глазами и что-то затараторила по-голландски.
Пение смолкло. Все в комнате замерли от изумления. При виде матери, стоявшей на полу на коленях и вцепившейся в ногу официанта, Пет остолбенела. Затем она сообразила, что Беттина говорит не по-голландски, а по-немецки. Пет не подозревала, что мать знает немецкий. Где же она?.. В следующее мгновение все вопросы вылетели у Пет из головы, потому что Беттина отпустила ногу официанта, села на корточки и полезла под юбку, словно собираясь снять нижнее белье.
– Мама, не надо! – Пет схватила Беттину под руки и попыталась поднять ее. – Мама, идем со мной! – Она потащила ее из комнаты.