— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Зароно.
— Что ты послал своих людей убивать моих людей, находящихся на посту, — проревел бараханец.
— Ты лжешь! — ненависть вдруг вспыхнула всепоглощающим пламенем.
С криком ярости Стромбанни выхватил свою саблю и обрушил ее на голову корсара. Зароно отразил удар и искры каскадом хлынули из-под клинка. Он устремился вперед, выхватывая из ножен меч.
В следующее мгновение, они как берсерки, бросились друг на друга. Клинки звенели и сверкали в свете костра. Их люди слепо и быстро отреагировали на это. Раздался громкий рев, когда пираты и корсары ринулись друг на друга. Оставшиеся охранники покинули свои посты и с обнаженными саблями спрыгнули вниз во двор. Сейчас же возникла ужасная неразбериха боя. Некоторые из солдат и слуг графа были втянуты в эту рукопашную, а солдаты у ворот повернулись к ним. Они пораженно раскрыли глаза и забыли о затаившемся снаружи враге.
Все это произошло так быстро — тлеющая ненависть вылилась во внезапное кровопролитие — что люди сражались друг с другом уже по всему двору, прежде чем Конан успел добраться до обезумевших капитанов. Не обращая внимания на их мечи, он с такой порывистостью отпихнул их друг от друга, что они отступили назад, а Зароно даже вытянулся во весь рост на земле.
— Вы проклятые идиоты! Вы хотите поставить на карту жизнь всех нас?
Стромбанни вскипел от ярости, а Зароно стал звать на помощь.
Один из корсаров подбежал к Конану и ударил его сзади. Киммериец полуобернулся, схватил руку нападающего и поднял ее вместе с саблей.
Что-то в его голосе привлекло внимание этого обезумевшего сброда. Люди остановились посреди удара или укола и вытянули шеи, чтобы посмотреть. Конан указывал на одного из солдат на бруствере. Человек зашатался, взмахнул руками, попытался что-то крикнуть, а потом упал вниз головой. Тут все увидели черное древко стрелы, выступающее у него из спины.
Все испуганно взревели. За этим ревом последовали дикие крики, заставившие застыть кровь в жилах, а затем сильные удары в ворота. Пылающие стрелы взлетели над палисадом и вонзились в домики. Тонкий дымок заструился вверх. И за домиками, вдоль задних стен прокрадывались темные фигуры.
— Пикты в форте! — заревел Конан.
Разразился ад. Моряки перестали сражаться друг с другом. Некоторые повернулись к дикарям, другие вскочили на бруствер. Пикты все еще выбегали из-за домиков во двор, их боевые топоры звенели о сабли моряков и мечи солдат.
Зароно попытался подняться на ноги, когда один из раскрашенных дикарей устремился к нему и разбил ему голову топором.
Конан, с группой моряков позади себя, сражался с пиктами в форте. Стромбанни с большей частью своих людей поднялся на бруствер и сбивал темные фигуры, непрерывно лезущие на палисад. Пикты, пробравшиеся незамеченными, нападали со всех сторон. Почти все без исключения солдаты Валенсо собрались у ворот и пытались обороняться от ревущей толпы дикарей, которые били в ворота огромным стволом дерева.
Все больше пиктов перелезало через незащищенную южную часть палисада и пробегало по проходу за домиками. Стромбанни и его люди были оттеснены от северной и западной сторон палисада, и тотчас же двор затопила волна хлынувших через палисад голых дикарей. Они, как волки, валили защитников на землю и рвали их. Бой шел в водовороте раскрашенных тел. Пикты, солдаты, моряки лежали по всему двору и ноги, не обращающих ни на что внимания сражающихся, топтали их.
Забрызганные кровью дикари с ревом ворвались в домики и к шуму боя примешались крики женщин и детей, умирающих под ударами топоров. Солдаты, услышавшие эти крики покинули свои посты у ворот, и в следующее мгновение пикты хлынули в форт и через них. Над некоторыми домиками вверх взметнулись языки пламени.
— К главному дому! — проревел Конан. Дюжина людей сомкнулась вокруг него, когда он начал пробивать себе путь сквозь толпу дикарей.
Стромбанни был около него и его сабля казалась вращающимся крылом ветряной мельницы.
— Мы не сможем удержать главный дом, — произнес он.
— Почему не сможем? — Конан был занят сражением и бросил на него только быстрый взгляд.
— Потому что… О-О! — Охотничий нож одного из дикарей глубоко вонзился в спину пирата. — Дьявол тебя побери, собака! — Стромбанни повернулся и размозжил череп пикта, затем пошатнулся и упал на колени. Кровь хлынула изо рта.
— Потому что его сожгут! — прохрипел он и рухнул на землю. Конан быстро осмотрелся. Все люди, окружавшие его, лежали на земле. Индеец, прощавшийся с жизнью, был последним, кто преграждал ему путь. Вокруг него кипел бой, но сам он в это мгновение стоял совершенно один.