– Ты извини, что звоню тебе на работу, – Арнольд говорил серьезным тоном, и Тимми сразу поняла, что услышит дальше.
– Папа?..
– Прошлой ночью он тихо угас.
Все они знали, что это неизбежно, но не думали, что это надолго затянется. Джульетта навещала отца несколько раз в неделю, Джой последние два месяца не виделась с ним – она жила в Лос-Анджелесе, была занята, и, кажется, ей было просто невыносимо видеть его в таком состоянии. Поэтому она и делала все возможное, чтобы избежать визитов. Тимми ездила проведать отца каждые несколько недель, хоть эти поездки давались ей нелегко. Их мать виделась с бывшим мужем месяц назад, в июне, перед отъездом на юг Франции, где она сняла на два месяца дом возле Сен-Тропе. Прежде чем уехать, она провела весь день с Полом, а потом призналась Тимми, что, кажется, видела его в последний раз, но, к счастью, успела сказать ему все, что хотела. Вероника умолчала лишь о том, что Пол просил у нее прощения за то, что был никудышным мужем и даже другом, и она уехала успокоенная. В сущности, она смирилась еще много лет назад. Двадцать лет, прошедших после развода, – немалый срок, а Вероника не была злопамятной. Она не держала обиды ни на то, что ее брак распался, ни на причины, по которым это произошло, ни даже на то, что ей пришлось выплатить бывшему мужу огромные отступные, которые он с тех пор проматывал на других женщин, собственные дорогостоящие привычки и избыточную роскошь. Эти выплаты не ухудшили финансовое положение Вероники и ее дочерей. Мать обеспечивала их, отец – никогда.
– Мама уже знает? – тихо спросила Тимми. Этого известия она ждала и знала, что рано или поздно получит его, но не думала, что именно в этот день. Предсказать, когда все будет кончено, в точности не смог бы никто.
– Я решил сообщить тебе первой. Не знаю, захочешь ли ты сама связаться с матерью и сестрами. Возможно, она пожелает сама все уладить, – отчетливо выговорил он.
После развода с Вероникой, с которой отец сохранил дружеские отношения, в его жизни постоянных женщин больше не появлялось. Зато сменилась целая вереница девушек, в том числе моложе его дочерей, но все они разбежались сразу же, как он заболел. Пол не встречался с женщинами, способными оказать поддержку в трудную минуту, когда он был уже не в состоянии выписывать им чеки. Но вплоть до восьмидесяти лет его личная жизнь была бурной, и женщины по-прежнему теряли от него голову, как Вероника, когда ей был двадцать один год, а ему – сорок девять. Устоять против его красоты, обаяния и изысканности было почти невозможно. Даже медсестры в доме престарелых наперебой сплетничали о том, какой он видный мужчина. Тимми унаследовала внешность отца, но больше ничем не походила на него: она выросла серьезной, верной, трудолюбивой и надежной.
– Я позвоню маме часа через два, – деловито решила Тимми. – Сначала мне надо встретиться с двумя клиентами. Вы сможете позвонить моим сестрам? Они ожидают этого известия, так что оно не застанет их врасплох.
Но себе она призналась, что ей невыносимо грустно. Отца, который, в сущности, никогда и не был им отцом, не стало. Тимми поймала себя на мысли о том, что испытывает к случившемуся смешанные чувства, в том числе и боль утраты, которую, как она знала наверняка, ощутят и ее сестры. Их матери придется нелегко. Хоть отец и был главой семьи лишь формально, Вероника любила его на протяжении тридцати одного года – как мужа, брата, друга. В последние годы он почти заменил бывшей жене отца, и в самом деле по возрасту годился ей в отцы. А она питала к нему явно материнские чувства, особенно с тех пор, как он заболел. Отношения родителей Тимми так и не сумела понять. Они казались ей мучительно-неуместными, особенно для матери, но родители, по-видимому, ничего не имели против.
Им было тяжело, когда откровенный роман Пола со знаменитой моделью положил конец его браку с Вероникой. Потом стало еще хуже – когда Вероника узнала, что роман с моделью у ее мужа был не первым. Но после развода она почему-то простила его, они стали друзьями, и эти дружеские узы оказались гораздо прочнее брачных. Вероника говорила, что пошла на это ради детей. Но Тимми всегда казалось, что родители продолжали общаться только потому, что испытывали потребность друг в друге.