IV
Падение сменилось резкой болью — это от ее падения разбились стоявшие на столе бокалы и тарелки. Зрение еще не вернулось, зато начал возвращаться слух. Еще через несколько мгновений она начала видеть очертания предметов, правда исключительно в желтом цвете. Все вокруг выглядело так, словно окружавшую ее действительность рисовал начинающий художник плохо заточенным карандашом. Стол, тоскливо застонав, сломался. Кто-то закричал, что нужно поднять ее, что ей нужна медицинская помощь…. Но тут, наверняка из-за чудовищной боли, ей стало слишком тяжело держать веки поднятыми. Она закрыла глаза.
А открыла она их уже в медицинском пункте. Просторная комната была залита светом, нечто неопределенное, служившее е кроватью, было не жестким, но и не мягким — в самый раз. Рядом с ее неопределенным ложем расположилась тумбочка, буквально заваленная различными предметами. Малка, все еще вяло соображавшая, с удивлением обнаружила, что эти предметы адресованы ей. Выделялся маленький цветочный горшок с побегом спасенного Малкой цветка. Открытки, желавшие быстрого выздоровления, еще какие-то картонки. Поднять руку было безумно тяжело, пальцы не слушались, но Малка почти дотянулась до ближайшей картонки.
— Лучше не надо, — произнес спокойный голос где-то в районе дверного проема
Малка скосила глаза — а на большее сил не хватило — и увидела источник звука. Источником оказалась приятная женщина в белом средних лет с тяжелыми очками. Что-то в ней говорило, причем говорило гораздо ярче, чем медицинский халат, что эта женщина — медицинская сестра.
— Отдохни сегодня, постарайся не двигаться и завтра тебе станет лучше. Уже два дня к тебе пробиваются подруги, но куда там! Так что отдыхай, попробуй поспать и…. Подожди-ка, выпей вот это…. Аккуратненько…. Какой хороший Conditus Nerium, Флора принесла? А уж омелы развелось, но куда там…. Ядовитая, ничего из нее не сваришь. Не просто так этот Агриппа ее выращивал на черепах висельников. Да и о чем я! Ты поспи немного, может, завтра и лучше двигаться сможешь…
И Малка уснула. Проснулась же она посреди ночи. Штор в комнате не было вовсе, и луна прочертила свою молочно-белую дорожку прямо к ее кровати. Руки Малки явно окрепли, и она решила все же сделать то, от чего ее отвлекла медсестра.
На тумбочке, переливаясь в лунном свете, сиял небесно-синий камушек, оплетенный золотой клетью и прицепленный к тонкой, как шелковая ниточка, золотой цепочке. Цепочка же в свою очередь была пропущена через маленькое отверстие в маленькой карточке цвета слоновой кости. На карточке были черными чернилами выведены слова:
«Голубой агат
Камень снов, избавляющий от кошмаров,
Дарующий блаженное забвенье.
Топазион»
— Камень снов, избавляющий от кошмаров, — прошептала Малка, отцепляя цепочку от карточки и надевая ее на шею, — Сейчас оно мне и нужно.
***
Неизвестно, камень ли так подействовал на Малку, а возможно всему виной было действие лекарства, но Малка практически сразу провалилась в глубокий сон, который не был отягчен не просто кошмарами, но даже и обычными сновидениями. А когда она вынырнула из сна, как из глубокой воды, было глубоко за полдень.
Лекарство действительно творило чудеса. Малка, еще вчера неспособная повернуть голову, смогла приподняться на своей постели. Отсутствие медицинской сестры в комнате ее не удивило, ведь она чувствовала, что за ней наблюдают, только не понимала, каким образом. Впрочем, и медсестра не заставила себя ждать. Заглянула в комнату, увидела Малку, видевшую в постели и с деланным интересом разглядывавшую карточки с пожеланием выздоровления; потом кивнула каким-то своим мыслям и вновь ненадолго исчезла.
Вернулась она, неся небольшой легкий завтрак и чашку чая. Но перед этим попросила вытянуть перед собой руки, сжать и разжать кулаки, но подниматься пока запретила. После этого нехитрого теста она опять убежденно кивнула, передала ей чашку чая и тарелку. Малка, обнаружившая, что она ужасно голодна, с благодарностью съела простой завтрак и попросила еще одну чашку чая. В чае ей, правда, было отказано:
— Не стоит пока слишком много есть или пить, дорогая. Хочешь увидеться с кем-нибудь? Между прочим, твои подруги осаждают мой кабинет третий день подряд. Пустить их?
— Пустите, пожалуйста, — попросила Малка
Они пришли почти сразу же. Стараясь не шуметь, вошли в комнатку Малки, столпились перед ее кроватью. Медсестра, сделав Блум последнее наставление — «Не утомлять!» — вышла. На Малку ожидаемо посыпались вопросы. Были они, разумеется, о здоровье. Но в атмосфере комнаты чувствовался еще один, особый вопрос. Разумеется, его зададут.