— Но причем тут мы? Мы же никогда не занимались политической рекламой.
— Она говорит, что нас ей порекомендовал один из наших клиентов, но кто именно — не сказала. Как тебе нравится эта идея?
Ливия рассеянно теребила прядку за ухом, думая, кто бы это мог быть, а Конел, глядя на нее, вспомнил, как совсем недавно его пальцы ощущали шелковистость ее волос, вновь почувствовал их нежный цветочный запах, который он вдыхал, зарывшись в них лицом… Огромным усилием воли он попытался отделаться от наваждения. Надо делать дело, а не мечтать о сексуальных развлечениях, приказал он себе.
— Мне не нравится то, куда катится политическая реклама, — проговорила Ливия. — Политики не столько пытаются привлечь избирателей к своим идеям, сколько льют друг на друга грязь.
— Конечно, это не дело.
— Разумеется, не дело, — сухо отозвалась Ливия. — Люди не должны конфликтовать друг с другом.
— Так ты против этой работы?
— Агентство твое, — пожала она плечами. Сама мысль о том, что Конел может подумать, будто она из тех женщин, которые используют секс для деловых отношений, была для нее невыносима.
— Разве раньше это мешало тебе высказывать свое мнение?
— Раньше — другое дело.
— А что изменилось?
— Но ведь мы… — беспомощно махнула она рукой.
У Конела поднялась бровь.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что не можешь относиться ко мне по-старому только потому, что я позволил тебе некоторые вольности с моим телом, то есть что ты больше не можешь относиться ко мне с уважением?
У Ливии глаза на лоб полезли. Вольности? Уважение? Что он несет?
— У тебя сегодня что-то с головой… — наконец выдавила она.
— То есть ты уважаешь меня по-прежнему? — В голосе его звучала горечь, и это до глубины души потрясло Ливию. Ей хотелось обнять его и прижать к сердцу, погладить жесткую складку у губ и затем поцеловать ее. Но она не могла. Гостиная была не самым идеальным местом для поцелуев.
— Послушать тебя, так я первым делом должна уважать тебя. Не говори чепухи!
— Не думаю, что это чепуха, — задумчиво протянул Конел. — Но если вернуться к твоим возражениям… не хотела бы ты попробовать изменить положение дел?
— В одиночку? — с насмешкой спросила она.
— Нет, — с горячностью возразил Конел. — Вдвоем. Вместе.
Вместе. Соблазнительно звучит, что и говорить. Но речь идет о работе. Ливия слегка поежилась, вспомнив, с какой легкостью Конел готов был пожертвовать всеми с таким трудом достигнутыми достижениями Ферн ради карьеры Билла.
Ливия беспокойно заерзала в своем кресле. Она представила себя в квартире, где обречена проводить целые дни в обществе детей, отрезанная от всего мира. Да она просто сбрендит! Спокойствие, приказала она себе. Еще никакого признания в любви не было, не говоря уж о предложении руки и сердца.
— Ливия! — В гостиную ворвалась Ферн, за ней — разъяренный Билл. — Ты ведь тоже счи-таешь, что я права? Скажи Биллу, что он эгоист.
В глазах сестры Ливия увидела отчаяние. Такое же отчаяние было в глазах Билла.
В полной растерянности она посмотрела на Конела. Сестра, конечно, права, но и Билл по-своему прав. Столько биться за лучшее место — и вдруг от всего отказаться, да еще зная, что другого шанса не будет!
— Есть китайская пословица: только глупец встревает в спор между мужем и женой, а Ливия к глупцам не относится, — попытался помочь Ливии Конел.
— Но она моя сестра! — не сдавалась Ферн. — И она женщина.
— Это я заметил. — Его бас гулко прозвучал в комнате, и Ливия вспыхнула.
— Мне не до смеха! — возмутилась Ферн.
Раздался грохот распахнувшейся входной двери, затем она с таким же грохотом захлопнулась, и по лестнице затопал Бобби.
— Сколько раз я говорила, чтобы Бобби ходил через заднюю дверь… — разъярилась Ферн, но договорить не успела: послышался яростный стук в ту же входную дверь. — Это еще что? — Ферн с недоумением посмотрела на Ливию, но та лишь пожала плечами.
— Эй, вы там, откройте! — послышался низкий мужской голос.
— Это Карл с нашей улицы, — сказал Билл и пошел открывать. За ним пошли все.
Ливия подняла голову и увидела перепуганную физиономию Бобби, выглядывавшего из ванной комнаты. Ага, догадалась Ливия, вот где собака зарыта. Чем же это мальчишка так взбесил соседа?
Билл распахнул дверь. На пороге стоял хныкающий мальчик возраста Бобби, а рядом худосочный мужчина. Ливия машинально бросила взгляд на крепко сбитого, ладного Конела. Какой контраст!
— В чем дело, Карл? — спросила Ферн, потому что все остальные молчали.
— Дело? — прорычал мужчина. — Я сейчас мозги вышибу вашему ублюдку!
Билл даже зажмурился, словно человек, который попал из огня да в полымя.
— Это вы о чем? — наконец выдавил он.
— Да о вашем парне, вот о ком! Он поколотил моего маленького Майка!
Ливия чуть не подскочила от неожиданности. Это ж надо так орать!
— Бобби, иди сюда! — крикнул Билл. Ответом ему было молчание, прерываемое всхлипываниями Майка, довольно показушными, как показалось Ливии. Затем Бобби появился наверху и нехотя, нога за ногу поплелся вниз.
— Это что такое, Бобби? — обратился к нему Билл.
— Я же сказал, что он сделал, — начал было Карл, но Билл оборвал его:
— Я спрашиваю своего сына.
Бобби несколько испуганно посмотрел на разгневанного Карла.
— Я врезал Майку, потому что он мне велел, — и Бобби дрожащим пальцем указал на Конела.
Конел нахмурился и внимательно посмотрел на хныкающего Майка.
— Конел велел тебе побить Майка? — с недоверием переспросил Билл.
Бобби энергично закивал головой.
— Я вовсе не бил его. Он слишком большой. Я лишь врезал ему и побежал домой.
— Бобби, это тот мальчишка, что лезет к тебе? — спросил Конел.
Бобби кивнул, бросив опасливый взгляд на Майка.
— Он каждое утро караулит меня в коридоре и отбирает деньги на завтрак, — выпалил он.
— Не ври! — завопил Карл. — Мой сын не вор!
— Чего же ты мне раньше не сказал, Бобби? — каким-то странным голосом проговорил Билл.
Бобби дернулся.
— Потому что, когда я пожаловался учительнице, Майк сказал, что будет колотить меня еще больше, если я только заикнусь тебе или маме. Я и ему не хотел говорить, — Бобби кивнул в сторону Конела, — просто нечаянно вырвалось. А он велел мне ударить Майка.
— Я сказал, чтобы он дал ему сдачи, — поправил Бобби Конел. — Хулиганам надо всегда давать отпор.
— Мой сын не хулиган! — взвизгнул Карл. — Он жертва.
— Ах, плач современной Америки! — вступилась Ливия. — Все жертвы. Никто не отвечает за свои действия.
— Ливия! — отозвалась недовольная Ферн. — Тут нет ничего смешного. Твой жених спровоцировал насилие!
Конел посмотрел на нее с недоумением. А чего же она хочет от мальчишки? Чтоб из него сделали боксерскую грушу? От огорчения Конел переступил с ноги на ногу. Нет, он ее просто не понимает. Впрочем, пришлось ему одернуть себя, ты вообще ничего не понимаешь в воспитании детей.
— Будете говорить с моим адвокатом, — бросил Карл и пошел вон с крыльца. Его все еще хныкающий сынишка поплелся за ним.
— О Боже, — проговорила Ферн, глядя вслед удаляющейся парочке. — Ты думаешь, он это серьезно?
— Сомневаюсь, — утешила ее Ливия. — Карл такой же хулиган, как его отпрыск. Пошли в кухню, наведем порядок, пока не опоздали к бабушке.
— Но я все равно уверена, что дракой ничего не решить, — метнула Ферн сердитый взгляд на Конела.
Ливия, чуть помешкав, быстро поцеловала Конела в щеку, не в силах противостоять желанию утешить его. Тот выглядел совсем обескураженно. Да и есть от чего, удрученно подумала Ливия. Этот уик-энд у сестры словно нарочно складывался так, чтобы убедить Конела, что его нежелание заводить семью совершенно обоснованно.
Она прижалась к его теплому телу, и сразу у нее отлегло от сердца и все сомнения рассеялись. С улыбкой взглянув на Конела, она последовала за сестрой на кухню.