Если мужчина и ожидал ответа, он его не услышал. Риз остался стоять там, где был, и двое обменялись злым взглядом. Он знал, что за это его заключат в темницы. Его могли оставить там гнить, или даже сделать Усмиренным – на всякий случай. Но Ризу было все равно. Исчезнувший ученик – это одно, но он был старшим чародеем и членом либертарианской группы. Пусть попробуют объяснить это остальному Кругу, Адриан, и посмотрят, что из этого выйдет. Судя по настроениям в Круге, которые нарастали в течение последнего года, вряд ли будет что-то хорошее.
"Убирайся", наконец прорычал Лорд-Искатель.
Сэра Евангелина сделала шаг вперед и взяла Риза за руку. Он сопротивлялся тому, чтобы его вели, все еще борясь с взглядом Лорда-Искателя. Этот человек хотел драки, и Ризу хотелось дать ему такую возможность. Но затем он уступил и позволил вывести себя из кабинета, напоминая себе, что он легко отделался.
В конце концов, он знал больше, чем сказал. И они об этом знали. Выход из кабинета, он чувствовал как вокруг ее шеи обвилась петля, ожидая момента, чтобы затянуться.
Adrian's interrogation went no better than his. Far worse, if theextent of her later rage was anything to judge it by. Hours later she was angrily stalking from one end of the commons to the other, ranting to any mage who would listen about the conspiracy they were dealing with.
Общая комната вообще-то не предназначалась для того, чтобы здесь проводились собрания. Это была ярко освещенная площадка за комнатами магов, расположенная на средних этажах башни, дававшая доступ к центральной винтовой лестнице. Мебели, о которой можно было говорить, не было, лишь холодные каменные полы и несколько маленьких окошек, пропускавших холод зимой. По линии поддерживающих колонн стояли статуи, впечатляющие изображения воинов далекого прошлого. Риз всегда их ненавидел. Он чувствовал, как их гордые глаза смотрят на него, осуждая его за то, что у него хватило смелости обладать магией.
Но магам было больше некуда идти. Слухи о присутствии Лорда-Искателя распространился как пожар, как и молва о покушении на жизнь Великой Жрицы. К тому времени, когда Адриан и Риз вошли в общую, он уж была наполнена. Все говорили шепотом – как будто бы любой звук громче шепота, вызвал бы гнев храмовников. Запах неприкрытого страха пронизывал комнату, но вместе с ним доносились отголоски скрытого гнева.
Что если Рыцарь-Командор провозгласит Право Уничтожения? Риз слышал этот вопрос несколько раз. Мысль о том, что каждого мага в башне предадут мечу, была сложной для восприятия. Храмовники обладали таким правом, но оно должно было применяться только в крайнем случае, как последнее средство в случае, если весь Круг Магов поддастся демонам. Предполагалось, что именно это произошло в Киркволле. Если Право Уничтожения с тех пор и не применялось, то явно, потому что храмовники боялись дальнейших восстаний – но как далеко они могли зайти?
По мнению Адриан, тот же самый вопрос можно задать и о магах. Она не верила тому, что Лорд-Искатель рассказывал о Жанно. Как мог один человек подобраться настолько близко к Верховной Жрице? Адриан находила всю эту ситуацию подозрительной, и и предполагала, что это была уловка храмовников, с целью еще больше обернуть популярную точку зрения в свою пользу.
Риз не был так уверен. Среди либертарианцев ходили разговоры о тех, кто более не был согласен добиваться свободы минным путем, тем более теперь, когда закрытие Коллегии Чародеев полностью устранило такую возможность. Они хотели действия, даже если это подразумевало силой заставлять других магов действовать вместе с ними. Риз не стал бы отметать возможность того что эти люди могли прибегнуть к запретной магии, чтобы получить преимущество, не говоря уже о том, чтобы хранить этой в тайне от остальных участников крыла. У храмовников действительно были причины поволноваться.
Но у них не было всех фактов, так? Стоя там, в общей, и смотря, как толпа вздымается от недовольства как море перед штормом, он чувствовал лишь вину. У него была тайна, от храмовников и от его товарищей. Он не мог никому рассказать правду, и возможность изменить ситуацию была незначительной.
Адриан подошла к нему с новым энтузиазмом. Ну что теперь? У нее открылось третье дыхание? Разговоры в общей уже ходили кругами, и даже близко не подошли к чему-то продуктивному – хотя дело было явно не в недостаточном усердии Адриан.«Ты разве не собираешься что-нибудь сделать?» бросила она.
Он оскалился. «А я делаю – я наблюдаю».
«Делай что-нибудь еще!»
«Дражайшая Адриан», усмехнулся он. «Что именно прикажешь мне делать? Кажется, ты уже рассказала всем о творящемся произволе. Просто наблюдать за тобой, и то достаточно сложно».
Он попытался взять ее за плечи, успокоить, пока она не сделала что-то опрометчивое, но магесса отпрянула от него с обиженным видом. «Не говори так. Ты знаешь, так же как и я, что они послушают сначала тебя, и только потом – меня. Так было всегда».
«Неправда», возразил он. Но это не было и абсолютной ложью. Некоторые из младших чародеев уже подходили к нему с вопросами, словно прощупывая почву и надеясь услышать какой-то ответ. Другие и сейчас следили за их разговором. Они ждали его. Он видел это в их глазах. И чувствовал себя неуютно.
"The First Enchanter is doing nothing," she said, just loudly enough for the man to overhear. Edmonde stood not far away, gazing listlessly out a window. He'd spoken to no one, and his only reaction to Adrian's statement was to close his eyes with a pained expression. Rhys felt badly for the man and the position this entire a. air had placed him in. Couldn't she see that? Rhysraised a hand to urge her to keep her voice down, but she knocked it out of the way. "The other senior enchanters are no better. You can do something, Rhys. Take charge!"
Всегда одно и то же требование. Адриан была настойчивой, и это создавало врагов. Риз был более очаровательным, говорила она, и это нравилось людям. Он мог донести ее точку зрения тем, кто не хотел слушать ее, несмотря на его протесты о том, что это ставит его в один ряд с ней. «Это не поможет», сказал он ей.
Она горько вздохнула и опустила плечи. В конце концов, это был всего лишь еще один раз, когда он снова разочаровал ее. Адриан была его другом уже достаточно долго – на самом деле, какое-то время они были больше чем друзьями, настолько насколько позволяли ограничения Круга. Но он никогда не будет лидером, каким она хотела его видеть, поэтому дружбы была единственным, что у них осталось.
«Хотя бы расскажи всем об убийствах», пробормотала она. «Ты же знаешь, они умирают от любопытства, а мы с Искателем , с этим напыщенным, заносчивым ублюдком, до этого не дошли».
Риз заколебался. Убийства были последним, о чем он хотел сейчас говорить. В итоге вышло так, что ему не пришлось принимать какое-то решение, так как через мгновение в общую вошли стражники и приказали всем разойтись по комнатам. Он не был удивлен. В обычной ситуации Риз и Адриан сейчас были бы в темнице, вместе со всеми остальными, кто даже просто здоровался с Жанно. К счастью, храмовники не собирались провоцировать магов.
Адриан, конечно, не считала, что нужно платить тем же. Риз увидел вспышку негодования в ее глазах и приготовился к неминуемой сцене. К счастью, Первый Чародей вмешался в этот момент. Эдмонде отвернулся от окна и тихо попросил всех последовать приказам стражников. Завтра будет другой день. Это свело на нет старания Адриан, и медленно все покинули комнату.
Риз почувствовал облегчение. Это давало ему шанс, которого он так ждал.
Он провел следующие несколько часов в своих покоях, уставившись на потолок со своей койки. Время от времени он слышал звуки шагов стражников возле своей двери. Хорошо, что у старших чародеев были личные покои. Какими бы спартанскими они ни были, в отличие от общих комнат в них можно было уединиться. Из общей спальни можно было ускользнуть – и ученики постоянно так и поступали – но не без того, чтобы это заметили соседи по комнате. С учетом того, куда направлялся Риз, он должен был быть уверен, что об этом никто не узнает.
К середине ночи башню охватила непроницаемая тишина. Уже около часа не было слышно никаких шагов. Сейчас или никогда, сказал он себе. Он медленно сел на кровати, настороженно прислушиваясь к малейшему шороху, который бы намекнул на часовых.Ничего.