Мор подорвал и военную мощь Ферелдена, но здесь оставалось рассчитывать только на себя. Элисса верила, что мир не настолько обезумел, чтобы кто-нибудь решил завоевать наполовину разорённую страну, которая спасла всех остальных от Мора. По крайней мере, императрица Орлея уверила, что окажет им всяческую помощь, как когда-то обещала её Кайлану. Говорят, Селина установила в Зимнем дворце статуи львов в честь двух Серых Стражей, которые собрали армию из народов Тедаса и одолели Мор.
В народе, рассказывая старую легенду о Серых Стражах, стали заменять армию на грифонах всего на двух Стражей — в честь подвига Элиссы и Алистера. Их деяния стали предметом сказок у костра, и со временем обрастали самыми невероятными подробностями.
Для людей это была красивая легенда. Для Элиссы с Алистером — жизнь, которую они прожили и которую хотели продолжить и в мирное время.
— Они приехали, — сказал Эамон.
Алистер встрепенулся и чуть не запнулся об ковёр.
— Что? Почему вы сразу не сказали?
— Я собирался, но Ваше Величество были слишком заняты подушкой.
Алистер проворчал про себя. Наедине Эамон обращался к нему по имени, но если хотел его поучить, то непременно использовал «Величество».
Эамон оставался в Денериме рядом с Алистером со дня коронации. Возможно, он и хотел вернуться в Редклиф на какое-то время, но молодой король нуждался в нём как в советнике особенно в тяжёлое послевоенное время. А вот жена Эамона Изольда категорически отказывалась возвращаться в Редклиф после всего, что там случилось из-за демона. Коннор отправился на обучение в восстановленный Круг магов, а его родители теперь жили в Денериме, вспоминая, как молодыми гуляли по этим улицам. Пусть перестроенные денеримские улицы теперь было и не узнать.
В конце концов, Эамон, оставаясь на должности советника короны, официально отрёкся от титула эрла и своих земель в пользу Тегана. Для банна это стало неожиданностью. Ещё больше его удивило, с какой радостью это восприняли редклифцы, которые не забыли своего отважного защитника. Хотя Теган не слишком любил сидеть в замке, а предпочитал ездить на турниры в Вольную Марку.
— Я пойду к ней, — уверенно сказал Алистер.
Он хотел увидеть Элиссу после стольких недель, снова услышать её смех. Надо бы придумать для этого убедительную шутку, чтобы поняла и посмеялась даже Элисса. История про то, какое лицо было у Владыки Церкви, когда она короновала того, кого столько раз отправляла чистить кастрюли в монастыре, уже устарела. Может, рассказать Элиссе про странную моду госпожи-посла из Неварры?
— Постой, Алистер, — поднял руку Эамон. — Вы увидитесь на свадьбе. Не сейчас. — Алистер тут же повесил нос. — Но чтобы тебе было спокойней, я сам уже навестил их. У Элиссы всё хорошо. Она просила передать тебе.
Эамон протянул Алистеру шёлковый платок, на котором по-видимому было что-то вышито. Алистер схватил его, как голодный мабари кость, развернул и тут же расхохотался. Так громко и заливисто, что его, наверное, слышали в коридоре, но Эамон был рад, что Алистер забыл о волнении.
Во дворце Алистер редко смеялся так. Он старательно учился, был сосредоточен на королевских делах, честно пытался сделать всё правильно, хотя порой и позволял себе шутки в беседах. Он мог быть непринуждённым и любил ускользать в город переодетым в простую одежду. Эамон не пытался его остановить. Корона сделала Алистера более ответственным и рассудительным, и всё же это был он — тот весёлый и честный мальчик с обострённым чувством справедливости, которого Эамон когда-то воспитал.
Нахохотавшись вдоволь, что даже слёзы выступили из уголков глаз, Алистер приложил шёлковый платок к губам, спрятал в кармане и мечтательно посмотрел в окно.
*
Поместье Кусландов в Дворцовом квартале Денерима отремонтировали не сразу. Все силы и ресурсы были брошены на восстановления Хайевера, но поместьем тоже пришлось заняться. Не может же невеста короля приехать перед свадьбой в развалины с протекающей крышей?
Фергюс не так хорошо управлялся с хозяйством, как матушка или сестра, он всегда лучше разбирался в военных нуждах, но отец успел обучить его тому, что надлежит знать тэйрну. Казна была разграблена, но её щедро наполнили из столицы за заслуги семьи Кусланд в войне с Мором. В замок пришлось нанимать много людей от слуг до сенешаля. Все были чужими. Никто из тех, кто работал раньше, не выжил. Вассалы присылали служить своих сыновей. Те, кто после Мора остался без всего, тоже искали работу. Кого-то рекомендовала сама Элисса. Положение Фергюса как тэйрна и брата будущей королевы делали службу у него почётной, а потому в замке Хайевера вскоре снова было многолюдно.
К возвращению Элиссы в Хайевер дела уже постепенно шли на лад. К счастью, Мор не добрался до северных земель, и вся разруха была вызвана только оккупацией Хоу. Когда же над Хайевером снова развевалось знамя с лавровым венком, народ принял это с ликованием и приложил все усилия, чтобы их жизнь вошла в прежнее русло.
Вот только могло ли всё быть, как раньше? Почти каждая семья в Хайевере потеряла кого-то из родных в ту злополучную ночь. Фергюс потерял там любимую жену, маленького сына и родителей. Когда он вошёл в свою прежнюю комнату, то не узнал её. Может быть, это было к лучшему? Фергюс закрыл комнату на замок и поселился в прежних покоях родителей как тэйрн Хайевера. Вечерами он иногда бродил по замку, пытаясь вспомнить его прежний облик и прежних обитателей. Но огонь и разрушения настолько изменили его, что поначалу родной дом казался чужим.
Для Элиссы, наверное, тоже. Поэтому Фергюс, не зная, правильно ли делает, восстановил её комнату точно такой, какой помнил. Он был рад, когда сестра приехала. Она написала, что поможет ему с хозяйством, но Фергюс просто радовался, что наконец-то хоть кто-то из прежней жизни будет с ним в этом замке, более того — из его семьи. Он встретил её с улыбкой и крепкими объятиями.
Элисса медленно шла по коридорам и взволнованно оглядывалась по сторонам. Каблуки её туфель стучали по камню, шуршал подол платья, красивые волосы лоснились на солнце и колыхались от ветра с моря. Как раньше. Казалось, Элисса пыталась узнать в доме прежние черты. Она постоянно оборачивалась, заглядывала в каждый уголок, пробегала взглядом по пустым стенам, где когда-то висели картины. Слуги расступались перед ней и склоняли головы. Вот только Элисса не улыбалась им, не желала доброго дня и не спрашивала, как дела. Потому что не знала никого из этих людей. Лишь печально бродила взглядом по коридорам и комнатам.
И тут Фергюс понял, что Элисса вспоминала не прежнюю жизнь здесь. Она вспоминала ту кровавую ночь. В её глазах трагедия оживала и вновь окрашивалась огнём и кровью. Элисса не сказала об этом ни слова. Она шла по коридорам медленно и нерешительно. Потом вдруг начала идти быстрее. Перешла на бег. Фергюс окликнул её, но Элисса не оборачивалась, просто бежала куда-то. Она на бегу толкнула тяжёлую дверь и вбежала в кухню. Слуги удивлённо посмотрели на Элиссу, замерли с занесёнными над готовкой обеда руками. И здесь все лица были чужими. Элисса не посмотрела ни на кого из них, только рванула в кладовую.
Там её и нашёл Фергюс. Она сидела на полу, касаясь ладонью пола. Кровь давно смыли с камней, но где-то в трещинах кровь всё ещё была, въелась глубоко в фундамент, и останется там навеки. Элисса это чувствовала.
— Здесь… здесь я их оставила, — прошептала она и заплакала.
Они с Фергюсом долго сидели на том месте молча.
Сейчас Кусланды едва успели приехать накануне торжества. Дороги развезло, ехали медленно с большим эскортом и багажом, который нужно было тщательно охранять от всех любителей поживиться. Элисса рассказывала, что к её армии в битве за Денерим присоединились даже разбойники. В конце концов, Алистер оказался прав: Мор сблизил и объединил всех людей. Что ж, какие бы благородные чувства не проснулись у разбойников во время общей беды, сейчас они снова взялись за старое. Или это были уже другие? Фергюс не знал.