Элисса всю дорогу вышивала, и Фергюс был удивлён. Сестра бралась за иглу, только когда просила матушка, а сама больше любила меч, чем рукоделие. Наверное, ей просто наскучило сидеть в карете. Фергюс всё удивлялся, как Элисса могла сражаться отцовским мечом, если тот всегда был для неё тяжёл. Его сестра оказалась сильнее, чем он думал. К счастью, для всего Ферелдена. Теперь этот меч носил Фергюс, печатка отца на его указательном пальце. Фергюс посмотрел на руки Элиссы и заметил, насколько те изменились, насколько огрубели. На ладонях набухли большие мозоли, а на левой руке застыли уродливые шрамы, которые не смогла стереть никакая целительная магия.
— Тебе неприятно на них смотреть? — спросила Элисса. — Выглядят так ужасно?
— Любой воин был бы горд такими шрамами. Не расстраивайся сестрёнка, это знак твоих побед.
— Я вовсе не расстраиваюсь, — удивилась Элисса. — Почему ты так решил?
Её и правда не волновали уродливые отметины. Когда она рассказала, что это следы зубов архидемона, Фергюс остолбенел. Она сказала это так буднично.
— Хорошо, что я Серый Страж, иначе бы его скверна убила меня в считанные дни, а может и, часы, — и это тоже она сказала так спокойно.
Иногда Элисса подолгу смотрела в окно и о чём-то думала. Фергюс приглашал её на конные прогулки, но Элисса больше не радовалась им так, как раньше. Не смеялась так заливисто. Не в Хайевере. Лишь когда приходило письмо от Алистера, а писал он ей каждый день, она нетерпеливо хватала листок и читала. Улыбалась, порой перечитывала по нескольку раз и вскидывала бровь со словами: «Это что, была шутка?»
Фергюс понял, что её счастье больше не здесь. Не в Хайевере.
Интересно, советник Эамон передал её платок, на котором Элисса так старательно вышивала? Фергюс оценил мастерство, но уж слишком странный сестра выбрала рисунок: сыр и роза на одной тарелке. Фергюс спросил, что это значит, но Элисса загадочно улыбнулась и ответила:
— Он поймёт.
Слуги разгружали в поместье тяжёлые сундуки с приданым. Завтра его отправят во дворец. Народ Хайевера постарался на славу: самые красивые ткани, меха, украшения. Элисса всегда была их принцессой. Теперь она станет королевой всего Ферелдена. И завтра Фергюс отпустит её в эту жизнь.
*
В день свадьбы Элисса сидела в своей комнате перед зеркалом. Солнце косым столбом светило через окно позади, пылинки казались золотистыми.
Чейз полусонный лежал под столом и иногда лениво слизывал пылинки со своего носа. Раны мабари после боя были тяжёлыми, но сейчас Чейз полностью выздоровел, мазь из цветка Диких земель помогла ему побороть в теле скверну. И после Мора Чейз даже удостоился чести восстанавливать численность мабари в Ферелдене как один из самых породистых представителей породы. Так что, помимо кухни, он теперь часто пропадал на королевской псарне в компании своих дам.
Элисса бережно хранила у себя лиловый шарф Морриган, которым та перевязала раны Чейза в Форте Драккон. Но в день коронации шарф исчез из её комнаты. Слуги говорили, что видели, как в комнату Элиссы в тот день влетела ворона. Когда зашли проверить, то ни птицы, ни шарфа уже не было, только невесть откуда взявшаяся собака выскочила из-за двери и убежала. Кажется, на ней было что-то лиловое. Элисса улыбнулась и больше не стала искать.
Остальные её товарищи тоже разбрелись по свету.
Первый Чародей звал Винн вернуться в Круг и сменить его на этой должности, но чародейка отказалась. За заслуги в войне с Мором ей дали полную свободу, и Винн использовала всё своё влияние, чтобы получить доступ к церковным документам и узнать, что стало с её сыном. В конце концов Винн нашла его. Он вырос в способного чародея и жил в Орлее в Башне магов. Им удалось встретиться и поговорить. Винн боялась, что дух внутри неё слабеет, и торопилась переделать дела.
Шейла после истории с Каридином всё-таки побывала на Глубинных тропах в родном тейге, а когда вернулась, вознамерилась снова стать гномом из плоти и крови. Она попросила Винн отправиться с ней в Минратос в тевинтерскую библиотеку, чтобы попытаться найти такой способ. Шейла попрощалась с Элиссой тепло.
«Получится у меня или нет, когда-нибудь я вернусь… если только не решу уничтожить всех голубей повсеместно! Если не решу, то вернусь. Желаю существу удачи. Оно… ты стала мне другом».
Лелиана была полна воодушевления о собственном приключении. Брат Дженитиви опубликовал свой труд о поисках Урны Священного Праха и деятельности драконьего культа. Это заинтересовало учёных всего Тедаса. Лелиану пригласили поучаствовать в экспедиции в Храм Праха. Она радовалась этому как ребёнок. Даже без враждебно настроенных культистов путь на вершину горы был трудным. Но когда все добрались до сердца храма, ни духа, охранявшего Прах, ни самого Праха там уже не было. Куда он пропал и что произошло, так и осталось загадкой. Служба духа исполнилась, а храм стал местом, куда устремились паломники со всего Тедаса, чтобы почтить место упокоения Андрасте. Что же до Лелианы, то она не осталась не у дел. Говорят, она по-прежнему служит преподобной матери Доротее, которая когда-то в Лотеринге спасла её от смерти.
Огрен после Мора остался на поверхности. Он снова встретился с Фельзи и через некоторое время женился на ней, у них родился ребёнок. Что, впрочем, не изменило пристрастие гнома к пьянству, из-за чего мирная семейная жизнь не очень ладилась. В Орзаммар Огрен так и не возвращался.
Стэн покинул Ферелден. После коронации он попрощался с Элиссой и отплыл на земли кунари, домой, чтобы отчитаться перед Аришоком.
«Стэн, ты видел Мор своими глазами. Тебе будет что рассказать».
«Я его видел… и до сих не знаю точного ответа на вопрос Аришока. Однако я знаю, что расскажу ему о женщине-воине, достойной сражаться в рядах Бересаада. Может быть, однажды мы встретимся, а пока желаю тебе всегда находить путь, который ты ищешь. Прощай, кадан».
«Кадан» — дорогой сердцу друг. Через несколько лет Стэн сам займёт пост Аришока, будет командовать армией кунари, но никогда не забудет тех, с кем сражался плечом к плечу в Ферелдене.
Зевран не задержался надолго в Денериме. Он хотел путешествовать, жить полной, свободной от Воронов жизнью. Элисса искренне пожелала ему удачи, но хотела, чтобы он всё же иногда навещал старых друзей. Зевран на это рассмеялся:
«Когда тебя так ждут, то грех не вернуться! И ты же не обидишься, если я при этом притащу за собой хвост из Воронов, правда? Если это случится, будь другом, прибей их. Ну же, улыбнись! Бонне невиати, как говорят у меня на родине. Пей до дна и не вешай нос. Жизнь хороша!»
— Интересно, они придут сегодня? — подумала вслух Элисса, и Чейз под столом лениво повёл ухом на её голос.
Элисса сидела перед зеркалом в свадебном платье с молочно-белыми рукавами и золотым кружевом. Волосы за полгода отросли и ныне убраны в причёску, тёмные локоны обрамляли лицо. На фоне белой кожи голубые глаза казались особенно яркими — глаза отца. Длинные ресницы и чуть заострённые черты лица — от матери.
Элисса тронула на груди под одеждой серебряный медальон. Ей хотелось верить, что родители будут сегодня рядом с ней в её самый счастливый день.
В комнату постучали, и Элисса отозвалась. Из-за полуоткрытой двери показалось наклонённое лицо девочки-эльфийки, её каштановые косы свесились с хрупких плечиков.
— Миледи, ваш брат спрашивает, одеты ли вы. Он хочет войти.
— Спасибо, Аметин. Пусть войдёт.
Девочка скрылась за дверью, и вскоре вошёл Фергюс в парадных для церемонии доспехах. Элисса обернулась к нему, и он замер на пороге, а потом тепло улыбнулся.
— Вот и моя красавица-сестрёнка.
— Уже пора?
— Карета почти готова, но я не за этим. Я принёс подарок.
Аметин подала ему коробочку, и Фергюс вынул изящный маленький гребень. Золотые и серебряные лавровые листочки на гребне переплетены венком, а у основания, где два крыла венка соединялись, блестели крошечные топазы и сапфиры. Голубой — под цвет глаз, синий — под цвет Дома.
— Не забывай, из какого ты рода, — сказал Фергюс и вставил гребень в причёску сестры.