Элисса также распорядилась построить ещё один барьер у самого церковного крыльца, куда могли бы отходить раненые, которые больше не в состоянии продолжать бой. Банн Теган по просьбе селян остался в церкви. Если все линии обороны падут, его клинок станет последней надеждой для беззащитных жителей.
Небо сегодня было ясным и красивым, но тусклый свет звёзд не мог заменить умирающую луну. Темноту ночи разгоняли только многочисленные факелы, и с высоты Редклиф сам стал похож на звёздное небо. Было так тихо и холодно, что само ожидание наводило на ополченцев немой ужас. Ни скрипа ставен, ни шагов, ни колыхания ветра — тихо, как в могиле. Только запах сырой земли и дыма недавно погасших очагов.
Кто-то начинал дышать чаще, нервно подёргивать тетиву лука, шаркать ногами землю, чтобы хоть как-то разогнать безмолвие и пустоту нависшего ужаса. Разговаривать никто не пытался. Им нечего было друг другу сказать. За прошедшие тёмные ночи все знали, зачем они здесь и что пытаются защитить.
Элисса стояла у тропы, ведущей к замку. Дорогу перекрывали сваленные брёвна и воткнутые в землю колья. Кусланд слушала потрескивающее пламя огней и старалась отгородиться от дневных переживаний. Сейчас им предстоял новый бой.
— Вон они! Идут! — крикнул кто-то позади, но Элисса различила впереди лишь густой зеленоватый туман явно магического происхождения.
Он шёл с моста, стелился вдоль земли, приближался клубами мерцающего дыма и замер у баррикады. От него веяло скорбящим холодом и смертью. Завеса оказалась такой плотной, что десяток тёмных силуэтов выскочило из неё уже перед самым барьером. Защитники едва успели опомниться. Ещё невидимые враги врезались в преграду, неуклюже били её руками, пытались разрушить подобно неумолимому приливу. Иные лезли по ней вверх и падали, отбрасываемые стрелами рыцарей и ополченцев.
Когда первый враг перебрался на другую сторону барьера, Элисса рассмотрела в нём человеческие черты. Запавшие глаза на посеревшем лице, рот, искривлённый неестественным оскалом, вывихнутые пальцы на руках. Несмотря на изуродованное лицо и выпавшие волосы, в нежити можно было признать женщину. Платье на её груди было разорвано так же, как и у женщины, которую Кусланд видела утром, а часть плоти отсутствовала, словно кто-то вырвал кусок вместе с сердцем.
Ледяная горечь заполнила нутро, в нос ударил запах гнили и крови. Неуклюже пущенная стрела воткнулась в мёртвую плоть, а нежить повернулась к стрелявшему и уставилась на него мёртвыми глазницами. Руки молодого ополченца задрожали, лицо побелело от страха. Новая стрела никак не попадала на тетиву.
В этот миг Элисса бросилась вперёд и, стараясь не думать, отрубила мёртвому телу голову. Оно не упало, а продолжало идти на неё вслепую. Кусланд ударила по коленям. Ставшие на удивление хрупкими кости легко поддались сильверитовому клинку и переломились. Тело рухнуло вперёд, но продолжало шарить руками, пока обе они не были отрублены.
К тому моменту толпа мертвецов с той стороны уже навалилась на баррикаду, и она начала поддаваться. Некоторые продолжали перелезать и, отбрасываемые стрелами, снова возвращались. Кто-то из них ещё сохранил человеческий облик, иные уже превратились в гниющие скелеты и испускали жуткую вонь. Ни крупицы разума и человечности в этих существах не осталось — только стремление убивать по чьей-то злой воле.
Баррикада пала, к защитникам на пустырь устремилась орда противников. Стрелы более не помогали, лишь откидывали мертвецов на пару шагов. В ход пошли мечи и копья. Враги были очень медлительны, вместо оружия использовали стальные когти или собственные ссохшиеся, но сильные кулаки, и их количество, невероятная живучесть, жажда схватить жертву за горло, рассечь её плоть и сжать в ладони замершее сердце, делали их смертельно опасными.
Воины сражались отчаянно с именем эрла и Редклифа на устах. Когда кого-то из них теснили, Стражи и мабари приходили на помощь. Пёс оттаскивал нежить за ноги, перекусывал им шеи и с отвращением выплёвывал гниющую плоть. Элисса то шла вперёд, то держалась позади и руководила полем боя, как когда-то на турнире. Уверенный голос, её голос, успокаивал метущиеся в отчаянии умы ополченцев, а воинам помогал действовать слаженно. Благодаря скоординированным действиям и собранности, ополченцы и рыцари успешно давали нежити отпор и в краткие миги передышек удивлялись своим успехам. Надежда ещё теплилась.
Лучше всего действовала магия. Молнии Морриган парализовывали мертвецов, пока воины рубили их на куски. Застывшие ледяными изваяниями враги легко разбивались. Огонь не помогал. Когда ватага полусгнивших скелетов заметила источник магии, они устремились к Морриган, прорвав растянувшуюся линию строя. Колдунья обрушила на них пламенный поток, но они лишь прошли сквозь него и попытались схватить её. Морриган обратилась в ворону и попыталась покинуть опасную зону, но один скелет успел царапнуть её крыло стальным когтем. Птица упала под ноги воинам, и её едва не растоптали.
Когда прилив врагов иссяк, Элисса обернулась и увидела колдунью сидящей на земле всю в синяках, а правый рукав фиолетовой куртки местами пропитался кровью.
— Морриган! — девушка хотела кинуться к ней, как-то помочь.
— Отойди от меня! — рявкнула колдунья, Кусланд замерла на полушаге. — Будь ты внимательней, этого бы не случилось!
— Прости, — Элисса почувствовала себя ужасно виноватой.
Она защищала непривыкших к битвам ополченцев и совсем не следила за безопасностью товарищей. Она только что подумала, что для Морриган, вероятно, такие битвы тоже непривычны. Очевидно, недавняя стычка в лесу была первым в её жизни боем, а теперь во втором она пострадала.
— Нет нужды так на меня смотреть, — горделиво отозвалась Морриган, поднимаясь с земли. — Неужто думаешь, что без твоей заботы я не справлюсь?
Неожиданно тишину ночи прорезали крики.
— Серый Страж! — к ним навстречу бежал Томас. — Нужна помощь! Мертвецы идут из озера и атакуют баррикаду внизу!
Такого Элисса не ожидала. Она вообще не была знакома с повадками и возможностями нежити, но сокрушаться времени не было. Она посмотрела на туман, стелющийся по мосту из замка. Пока было тихо, но зловещая дымка до сих пор не рассеялась. Кусланд глубоко выдохнула.
— Рыцари, оставайтесь здесь и защищайте тропу. Если снова придут враги, сразу шлите гонца вниз. Остальные со мной к церкви.
Элисса с Алистером и мабари умчались вниз и вовремя успели вломиться щитами в толпу нежити, которая атаковала баррикаду. В нос снова ударил запах гнили, а в ушах то и дело щёлкало и клацкало от звуков, издаваемых мертвецами. Они шипели, рычали и чавкали, скалили выступавшие вперёд зубы, а смрад и запах крови провоцировали живых на кашель.
Ополченцы отстреливались с другой стороны. Нежити было так много, что они почти не промахивались. Те, кто не имел лука или не умел стрелять, бросали в мертвецов камни. Многие уже чувствовали одышку, их удары замедлялись, а паника росла.
Во многих мертвецах ещё узнавались человеческие черты. Элисса заставила себя закрыть сердце наглухо и сосредоточиться на помощи ополченцам. Каждую ночь они без надежды брались за наспех сделанное оружие и вставали лицом к лицу со смертью. Каждую ночь в живых оставалось всё меньше. И каждый раз, заглянув в лицо бывшему соседу, который ещё не так давно был жив, они могли дрогнуть и не закончить занесённый удар.
Серые Стражи должны взять эту ношу на себя.
Лелиана метко стреляла по врагам, а Стэн разрубал тех, кто перелезал через баррикаду. Подоспевшее сверху подкрепление позволило им перевести дух. Когда же с озера, точно прилив, пришла ещё одна волна нежити, те, кто сражался за пределами баррикады, начали уступать позиции.
«Ничего не помогает», «Мертвецы всё идут!», «Мы все погибнем здесь» — проносилось у селян в голове, и только мысль о родных и соседях в церкви да хриплый голос старосты Мердока, призывающий оставаться на месте и помогать Серым Стражам, удерживал напуганных людей оттого, чтобы броситься наутёк. Эти селяне никогда не видели битвы, и сейчас они вложили всю свою храбрость в эту ночь.