Он удерживает меня, а я с недоумением и закипающей злостью смотрю на него.
— Лале… — произносит тот спокойно, всё так же держа меня за предплечья.
— Отпусти, — порываюсь вырваться, но его руки лишь сильнее сжимают меня.
— Нет, — упрям и он, — выслушай.
Я кусаю нижнюю губу от беспокойства и киваю головой.
— Влад сейчас занят, на нас напали…
— О… Кто же? Турки? — предполагаю.
Аслан уводит взгляд в сторону, а у меня на глаза наворачиваются слёзы.
— Как они посмели? — потрясённо, злоба испаряется из меня, оставляя место разочарованию. — Они же знали…
В глазах друга застыла боль.
— Пусти меня к нему, — шепчу я и снова дёргаюсь.
Аслан лишь мотает головой, а в зелёном море его глаз плещется непоколебимая уверенность, рыжие волосы падают на грудь.
— Нет, но Владу бы хотелось, чтобы ты была в безопасности, пока он защищает тебя, позволь довести тебя до ваших покоев, и ты мне пообещаешь, что подождёшь его там, пока он вернётся.
Думаю, склонив голову, и через некоторое время обречённо вздыхаю, голос друга действует на меня успокаивающе. Тот облегчённо улыбается и сопровождает меня до двери покоев. Когда они закрываются за мной, я осознаю, что для меня наступает самое мучительное время: ожидание, неизвестность, безумное беспокойство и молитва.
Тем временем. В непроглядных лесах Валахии.
— Они не решатся на открытый конфликт, — останавливает Влада глава его войска, чуть задевая его плечо, они спешиваются с лошадей, лес становится непроглядно-густым, ветви деревьев становятся всё ниже, почва под ногами чвакает, ноги скакунов увязли бы, и коней решают оставить у дороги.
Мужчина высокомерно смотрит на сановника и чуть дёргает плечами, скидывая с себя его ладонь.
— Понятия не имеешь, какими они могут быть, — еле сдерживаемый гнев, и военачальник предусмотрительно замолкает.
— Влад, — окликает его голос друга, и Аслан подбегает к нему.
Правитель Валахии коротко улыбается и напряжённо сжимает в руках меч.
— Тебе не кажется, что это больше похоже на ловушку, тёмный лес, топи… — его голос звучит обеспокоенно, — и зачем тебе столько кольев?
Влад криво усмехается и вдруг останавливается как вкопанный, вскидывая руку вверх. Все замирают. Мужчина оборачивается и жестами просит передать остальным по цепочке о полном молчании. Отряд застывает на месте. А когда они слышат повторяющийся хруст, то переглядываются, бросая друг на друга многозначительные взгляды о молчании.
«Нападаем внезапно», — передвигает одними губами Влад, на что Аслан кивает и передаёт всем остальным по цепочке.
Отряд подбирается к впереди идущим, и они незаметно продвигаются к кромке поляны, на которой в полной растерянности стоит кучка отряда османов.
— Тут что-то не так, — шепчет Влад, и его внимательные цепкие глаза обводят поляну в поисках хоть каких-то зацепок.
— Они напуганы, Влад, — замечает Аслан, и в его глазах отражается беспокойство.
— Тактика внезапности? — спрашивает глава войска.
Влад кивает, и отряд, подобравшись, с громкими криками выбегает из кустов. На лицах турок Аслан с изумлением замечает облегчение, кажется, они даже рады видеть их и готовы принять бой. Все присутствующие на поляне сражаются ожесточённо, тесня то одну, то другую противоборствующую сторону. Наконец, кучка непрошенных гостей падает под натиском и боевым духом воинов Трансильвании, и они даже рады попасть в их кольцо окружения, беспрестанно смотря в густоту леса, в непроходимые чащобы и топи. Аслан становится неспокоен, он видит, как Влад командует, в руках его и ещё десятка воинов оказываются колья.
— Влад, — говорит он, и друг поворачивается в его сторону. — Не делай этого, вспомни Светиград, — увещевает он. — Я собирал тебя по кусочкам…
Господарь часто дышит, и перед его мысленным взором пролетают картины о прошлом, которое бы ему хотелось забыть, но забыть не получится, это то, что ты носишь глубоко внутри, то, что спит до поры до времени, но прорывается, и ты стараешься загнать это внутрь себя, лишь усугубляя проблему. И ему сквозь пелену времени вновь слышится:
«Какой красивый мальчик», — говорит мужчина и смотрит на Влада, улыбаясь, ловя довольную реакцию мальца. Малыш ещё не знает, к чему ему это говорят, к чему его приводят в уединённую залу, зачем оставляют наедине с мужчиной, похвалившим его. Взрослому Владу хочется прогнать угрожающе нависшего над ним турка, но ничего не выйдет, ведь это уже произошло, это уже с ним было, и мужчине ничего другого не остаётся, как заглушить свою воспалённую боль ещё более острой, чужой…
Аслан отшатывается от друга, когда видит, что прекрасные черты его лица уродуются от гнева и такой боли, что может разорвать все сердца в радиусе бесконечности от себя.
— Никому не будет пощады, — глухо, сквозь зубы произносит тот и берёт кол в руку.
Аслан втягивает воздух ноздрями и поднимает глаза к небу, подавляя рвоту. Через какое-то время крики затихают, раздаются лишь стоны боли. Те, кто носят расшивку льва на камзоле, слышат, что господарь распоряжается хриплым от адреналина голосом:
— Одного оставьте, пусть туркам донесёт, как может угостить их владыка Трансильвании.
— Нет! — вскрикивает тот, и Влад поднимает в изумлении бровь, беря того за шкирку.
— Жить не хочешь? — спрашивает он с гневом и видит ужас в его глазах, не порождённый событиями, только что произошедшими здесь.
Турок оглядывается по кустам, туда смотрит и Влад.
— Лучше убей, — молится тот.
«Nostru*» — раздаётся шёпот, от которого мурашки по коже и холодный пот на лбу, — «Nostru».
Влад напрягается и ошалело вглядывается в темноту кустов, он одним движением отбрасывает турка и велит ему уходить, тот, поскуливая, убирается с глаз долой. Он вслушивается в тишину, которая неожиданно прерывается карканьем ворон. Взгляд в сторону воинов, но те явно не понимают, чему так пристально их правитель уделяет внимание. Влад смотрит на Аслана, кажется, тот тоже слышал. Рыжеволосый мужчина отворачивается, и его потрясывает, впрочем, как и Влада, подошедшего к другу. Красноречивый обмен взглядами, но оба молчат.
— Я прошу, не говори Лале, — в его напряжённый тембр голоса тонкой струйкой вплетается теплота при упоминании имени любимой.
Аслан сводит челюсть, смыкая зубы до хруста.
— Думаешь, ей не расскажут? — после долгого молчания произносит зеленоглазый, и они, выходя из мрачной чащи, добираются до стоянки с лошадьми.
— Она никому не верит, кроме меня, и тебе она доверяет, как мне, — глухой ответ.
Аслан стоит возле коня и теребит подпругу.
— Влад, мы обманем её, — начинает друг, но замолкает, видя, как часто начинает дышать Влад, и, словно бы отклик на только что случившееся, с неба начинает лить холодный дождь.
— Ей станет легче, если мы скажем правду? — вопрос застаёт врасплох, Аслан на несколько секунд замолкает.