Спешились у леса. Лале проследила, как Влад, посмотрев на небо, поспешил помочь другим. Усердными стараниями и слаженными действиями мужчин палатки были установлены. Он быстро укрылся там. Аслан и Лале мрачно переглянулись.
— Так мы до монастыря и до зимы не дойдём, — всё ворчал Раду, и Лале его понимала, как и всех вокруг.
— Мне надо это просто пережить, — шептала она, когда подводила коня к прозрачному ручью, бежавшему рядом, когда отдала подпруги слуге, когда целовала сонных мальчиков, когда заходила в палатку к господарю.
Влад сидел в позе, скрестив ноги по-турецки, обнажённый торс был в мелких бусинках пота. Он дрожал, волосы свесились неопрятными прядями. На глазах Лале появились слёзы. Неимоверным усилием воли она сдержала их.
— Могу я помочь тебе? — произнесла Лале, не решаясь двинуться дальше, не потому, что чужой, а потому, что впервые в жизни почувствовала, как он будто бы отталкивает от себя.
Он, не глядя на неё, отрицательно качнул головой. Она замерла. Молчание отдавало горечью.
— Почему? — спросила Лале, попытавшись сказать это как можно ровнее, но голос дрожал, выдавая её смятение.
Влад медленно поднял глаза, повернув голову.
— Я люблю тебя, — его голос был глухим с тёплыми нотками, она и не сомневалась.
— Почему отталкиваешь? — прикусила губу, чтобы не дрожала, сделав шаг в его сторону.
— Никогда, — тихо, глядя ей прямо в глаза. — Но не сейчас, я опасен.
— Даже для меня? — ещё один шаг в его сторону, она запустила ладонь в его волосы, чуть стянув их в пригоршню, чувствуя, как его плечи расслабились.
— Ты нужна мне, — прошептал он и, ухватив её за ладонь, привлёк к себе, уткнувшись в живот.
Лёгкое движение крепких рук, в которых чувствовалась звенящая напряжением мощь, таких трепетных в момент их близости, и Лале оказалась в его объятиях. Распахнутые мягкие бёдра нежно обняли колени. Опять этот огонь между ними. Огонь, зародившийся из крепкой дружбы, из понимания, что тело откликается на него так же, как и душа, из осознания того, что любовь с каждым годом становится лишь крепче, сильнее, что без человека рядом с тобой ничего не будет, если с ним… Она гнала прочь эти мысли от себя. Его руки скользнули по спине, разгоняя ток по позвонкам, дыхание участилось. Взаимные объятия, и он впился в её губы поцелуем такой силы, что, казалось, вокруг замерла вселенная, на миг сердца остановились, чтобы забиться затем в унисон.
Запах Лале был сладким с лёгким нюансом горчинки, так же, как её едва уловимая хрипотца в голосе на окончаниях слов, предложений, речи, скатывающаяся вниз его живота, оседающая там желанием. Поцелуй кружил голову до цветных кругов перед глазами. Влад оторвался от её губ, ощущая, как жена прильнула к нему, крепче окутывая нежным коконом рук. Жадный рот прошёлся по нежной коже шеи, собирая её и тут же отпуская, местами оставляя лёгкие прикусы, увеличивая напор. И князь почувствовал аромат крови Лале, ни естества кожи, ни её желания. Это его настолько захватило, что не хотелось отрываться, хотелось прижать к себе ещё сильнее, провести ногтем по тонкому мрамору и вожделенно добраться до влаги карминного цвета.
Желание разрасталось с каждой секундой, и это была не просто похоть плоти. Они стискивали друг друга в объятиях, вскрикивая от страсти, срывая с друг друга одежды. Он подмял её под себя, окутанный этим странным влечением, зовом крови. И одновременно плоти. Тело Лале словно бы превратилось в сотни оголённых нервов, она хотела его как никогда.
Обнажённые тела жадно переплелись. Влад оторвался от неё лишь на миг, чтобы полюбоваться тем, как она раскинулась под ним, как её голова, расплескав вокруг тёмно-каштановый шёлк волос, откинулась назад от удовольствия. Он увидел, как жилка на её шее пульсировала, открывая его внутреннему приобретённому вампирскому взору кровеносные сосуды, синими змейками расползающиеся под кожей. Лале стала для него одним потоком сладостной жидкости, не вожделеть которую было невозможно, было выше его сил. Взор заскользил по белому атласу тела вниз, к животу, и Влад увидел второе бьющееся маленькое сердце под большим материнским. И морок второй сущности спал, словно бы пелена пала.
Влад резко привстал и обнял ничего не понимающую Лале.
— Прости, — прошептал он, и его глаза наполнились слезами. — Это девочка…
— Что? — непонимающе пробормотала она, ощущая, как сильные ладони, могущие быть жёсткими, нежно сжимают её талию.
Влад улыбнулся, легко целуя её в губы.
— Я никогда не причиню тебе вред, — проговорил, оторвавшись и зацеловав Лале до лёгкой щекотки, до смеха, вышедшего далеко за пределы их убежища.
— Я знаю, — шепнула она, зарывшись в его грудь.
Удалённый монастырь. Вторая ночь.
На колокольне, что венчала пик монастыря, было ветрено. Потоки воздуха буквально сносили с ног, холод пронизывал тело с макушки головы до пят. Дракула взглянул на чёрный горизонт, расстилающийся перед ними. Он не видел то, что мог бы видеть, если бы попробовал человеческую кровь. Князь мотнул головой, прогоняя крамольные мысли прочь. Но даже и той силы, что была у него, хватило, чтобы почувствовать тяжёлую поступь османской армии, воины которой были уже на подходе, близ стен, буквально следовали за ними по стопам. Они вот-вот прибудут к стенам древнего монастыря, и начнётся осада. И она может продлиться месяцы. Месяцы для того, чтобы народ ослаб физически и духом, а его «дар» истёк через три ночи. Надо было действовать чётко и быстро. Где-то там в низине шла пехота, неотвратимая, но лазутчики должны были быть уже тут, и его задача — перехватить их.
Не отрывая взгляда от тьмы, Влад услышал, как зашуршали крылья летучей мыши. Он с удивлением взглянул на свои руки и увидел, что они тают на его глазах. Ещё секунда, и он, уменьшившись в размерах, стал ею. Вздохнув, услышал призыв своей тёмной сущности и вновь стал человеком. Ещё раз то же ощущение, перевоплощение и полёт вниз. Свистящим уханьем провала в пропасть. До бабочек в маленьком сером тельце. И мир открылся совсем с другой стороны. Он воспринимал всё телом. Необычные ощущения. Вот рядом спикировала сова, ищет себе еду, отшатнувшись от него, чувствуя хищника пострашнее себя, ночные птицы притихли, но он явственно ощущал их присутствие везде. Сырость и холод не сковывали, наоборот, придавали живости и прыти. Радость от полёта омрачалась только гнетущими мыслями о том, что это не его естество, не человеческое, но одновременно он понимал, что испытает облегчение, когда его тёмный дар пропадёт. Лес был тих, пока он не почувствовал движения ног. По лесу маленькими группами передвигались люди. Пока далеко за пределами их укреплённого убежища, но могли быть и другие.
Человек — опаснейший из хищников, прирождённый монстр с его древнейшими базовыми инстинктами. Выжить в любом случае, в самых невыносимых условиях, а ещё защищаться до последнего и неожиданно найти в себе силы, когда загнали в угол, силы вырваться и отвоевать себе место под солнцем.