— Постараюсь, избежать сей участи.
— Слыхали мы такое. Жизнь покажет.
Меж тем события в поле разворачивались любопытно. Орел, таща барашка над землей, никак не мог подняться в небо. Едва взлетал он на пяток-десяток футов, как ягненок начинал сучить ногами (сбивая плавный мах крыльев), и охотник, теряя высоту, незамедлительно снижался. Видимо, птица была не столь сильна, как уверяли легенды, а барашек не слишком легок — но так или иначе, орел не мог унести свою добычу в гнездо, и, похоже, сам не знал, что с этим делать.
— Пожадничал пернатый, лишка хватил, — гудели хором мужики в телегах. — Бросай его, вражье племя, бросай, не мучай!
«Оказия» остановилась в ожидании развязки…
Орел в небе грациозен, царственен, раскинув крылья на несколько аршин, он, буквально обнимает воздух, лежит на нем, качается. Но это в небе. А на земле все обстоит иначе.
По всей видимости, барашек был не так глуп, как принято считать в народе, потому что, уловив связь между резвостью копыт и поведеньем птицы, он буквально побежал по воздуху, запрыгал… Орла затрясло, как в лихорадке. Суматошно мельтеша крыльями, он все больше становился похожим на курицу, пытавшуюся взлететь на крутой забор.
— Может, бросит? — с надеждой в голосе спросила большеглазая.
— Это вряд ли, — успокоил ее пехотинец. — Пока до смерти не замотает, не отвяжется — кавказская кровь.
Не учел служивый одного — ягненок тоже был кавказцем.
Охотник, выбившись из сил, в конце концов ослабил когти. Сам приземлился тут же, рядом с упавшей жертвой, наверное, с тем, чтоб отдышаться для следующей попытки. Барашек кубарем прокатился по траве, немного полежал, видно, соображая, где находится и, почувствовав под собой твердую опору, прытко вскочил на ноги. Злобная птица строго следила за каждым его движением, готовясь в любой момент предотвратить побег. Но, как показали дальнейшие события, лучше б она побеспокоилась о собственном здоровье…
— Ой, отпустил! — всплеснула девица руками.
— Щас снова подберет, — заверил пехотинец.
— Все ж побегу, авось успею, — крикнула она и, прихватив рукой подол, устремилась к ягненку.
За хозяйкой припустила и косматая овечка — мать малыша.
— Куда тя понесло, Настена?! — загорланили из телег мужики. — Все одно не поспеешь. Утащит.
— Ладно вам, — цыкнули на них бабы, — за своим бы, небось, тоже побежали.
Солнце уж розовело и, мягко клонясь к земле, готовилось, как зрелое яблоко, упасть, покрасневши. Небо тускнело с каждою минутой. А история все не кончалась…
Барашек, придя в себя, топнул копытцем, словно разминаясь, повертел головой, будто осматриваясь. Орел угрожающе расправил крылья: мол, не вздумай улизнуть — все одно поймаю. А ягненок, кажется, мыслил совершенно иное. В следующий миг он неожиданно встал на дыбы… сделал несколько резвых прыжков… и, пригнув голову, отчаянно бросился вперед…
— Нет, не успеть ей, — пробурчал пехотинец, глядя вслед бегущей девице. — Медленно скачет — тяжелая.
— Вымя мешает, — гоготнули мужики.
Раздался дружный бабий рев, послышались звуки шлепков и ударов.
— Да, хороша девка, — мечтательно сказал пехотинец, опасливо поглядывая на тележку, где продолжалась расправа над мужиками. В самый раз по мне… Может, ожениться, а?
— Ох, насмешил, — гоготнул старик. — Она, таких как ты, заместо пугала на огороде держит. Ага, ага… Посмотри на себя-то: усы соплями висят, голова не стрижена, гимнастерка грязна — как есть, чучело.
— Ты, дед, говори, да не заговаривайся, — прикрикнул усатый. — Под пулями не до красоты… воевать надобно.
— Какие у тя тут пули, вошь обозная? — осклабился старик. — У Настены, меж прочим, батька казаком двуруким был. Татар нарубил поболе, чем ты дров на своем веку.
Алексей заметил, что при слове «двурукий», пехотинец сник лицом. Что означало сие выражение, было непонятно… Кажется, у любого человека от рожденья, пара рук и ног, если он не инвалид, конечно.
— Ладно, успокойся, дед, — обмяк солдат. — За овцами лучше смотри, а то домой некого везти будет…
Словно пушечное ядро влетел маленький белый барашек в грудь царственной птицы. Орел покатился бы кубарем, да крылья помешали, разверзлись парусами, смягчили падение. Ему бы поберечься, да где там, гордости, хоть отбавляй, вскочил на лапы, принял устрашающую позу, защелкал клювом, нахохлился. Только барашку на это начхать, развернулся кругом и опять камнем вошел в тело обидчика. Охотник взмыл в воздух, будто решив взлететь задом наперед… но не сумел, земля снова встретила его жесткими объятьями. Может, и отлежался бы он, может, и набрался бы сил… если бы не старая овечка. Толстая, как пуховая подушка, она уже приближалась к злодею. Ягненок прыгал вокруг поверженного врага, не зная, что с ним делать дале. Подоспевшая мамаша показала… С наскока она впечатала в орлиную грудь передние копыта и принялась топтать ее с необычайной жестокостью… После нескольких твердых ударов птичий дух взвился в небо один… без царственного тела…