Татарин на секунду задумался. Взгляд его вначале остановился на орущих женщинах, потом перекинулся на ближайшую саклю, от нее — дальше и ускакал в самый конец аула.
— Правда кто-то сказал или ты обманул?
— Может, еще имя назвать? — хмыкнул Илья Петрович.
— Нет, имя не надо, сам скажу.
— Интересно послушать.
— Соседский мальчишка! Больше некому. Только он на меня злобу имеет. С дочкой ему не разрешаю встречаться.
В душе Туманова зародилось определенное сомненье. Вполне вероятно, что все обстояло именно так, как говорил хозяин. Легкость, с которой юноша продал информацию первому встречному (пусть, и за коня), настораживала. Горцы, разумеется, были коварны, но в доверительные отношения вступали очень избранно, по крайней мере, с людьми, в верности которых не сомневались.
— Прошка, поди сюда!
— Слушаю, ваш бродь.
— Сейчас татарин укажет одну саклю, — прошептал он в самое ухо унтера, — а ты проверь, не живет ли в ней тот мальчишка, что сообщил тебе адрес.
— Понял. И, что дальше?
— Если он — вязать и в крепость.
— Ясно.
Туманов повернулся к горцу.
— Ну, показывай, где?
— Вон! — ткнул он пальцем в темный дом, стоявший поодаль.
— Ничего себе сосед?! — хмыкнул командир. — Это ж на другом конце аула.
— Все мы тут соседи, — философски изрек татарин.
Насилу продравшись через толпу, Прошка вскочил на жеребца.
— Двое со мной, остальным здесь помогать.
Группа взяла с места в карьер. Бабы заулюлюкали вслед, очевидно, полагая, что русские убегают.
В указанной сакле, в отличие от прочих, окна не горели. Драгуны спешились и, подступив к забору, осмотрелись.
— Не видать ни черта, — сказал Прошка, щуря глаза. — Весь кишлак гудит, а здесь покойно, как на кладбище. А ну, глянем.
Запрыгнув во двор, он решительно направился к двери. Она оказалась открытой. Внутри дома было темно и тихо.
— Тут человек лежит! — крикнул из-под навеса драгун.
— Живой? — спросил второй.
— Не знаю.
— Ткни его шашкой.
Товарищ не замедлил последовать совету.
— Не-а, не шевелится… Ух-ты, мать честная! У него, кажись, глотка перехвачена.
Прошка стоял в сакле, держа в руке зажженную спичку. Под ногами его лежала окровавленная татарка.
В конце концов, горца уложили на коня, и Алексей уж вставил ногу в стремя. Но тут одна из женщин схватила маштачка под уздцы. То ли сделала она это слишком грубо, то ли, напротив, мягко — так или иначе, Леденцу сие не понравилось. Встряхнув головой, как собака после воды, он с громким ржаньем взвился в свечку. Горец кулем свалился на землю, Алексей едва успел отскочить в сторону. Бабы подались назад. Драгуны вздохнули. А маштак, видимо, решив не останавливаться на достигнутом, начал брыкаться, что есть мочи. Татарки рассыпались кругом, образовав подобие манежа. Конь пустился по нему, вскидывая копыта выше головы. Женщины принялись тыкать его палками, но тяжелые подковы ломали их как щепки.
— А!? — восторженно вскрикнул Туманов. — Что я тебе говорил: джигитовать еще на нем будешь!
— Вполне, — просиял Алексей.
— Плохого не дадим.
Здесь из гудящей толпы вырвался озабоченный Прохор. Не обращая внимания на Леденца (как, впрочем, и тот на унтера), он подбежал к командиру.
— Докладываю. Юнец наш. Убит ножом вместе с матерью.
— Как убит? — вскинул брови Илья Петрович.
— Это еще не все. Я подъехал к крайнему посту и узнал, что они ссадили убегавшего мюрида. Что, интересно, на том самом коне.
— Которого ты мальчишке отдал?
— Ну, да!
Туманов призадумался.
— Это, что ж получается. Басурмане опознали свою лошадь?
— Именно так.
— Выходит, поплатился татарчонок за хитрость. Только зачем он коня брал, если понимал, что себя выдает?
— Я ж ему не говорил, что конь из-под мюрида.
Илья Петрович посмотрел на горца, стоявшего с поднятой головой в окружении растрепанных драгун.
— Значит, Федот, да не тот.
— Ага — ошибились малость.
— Скверно, скверно, — пробормотал командир, соображая, что делать дальше. — Получается, вхолостую набег провели. Скверно.
— Да, совсем запамятовал, — встрепенулся Прохор. — Мюрид этот живым остался, правда, ранен серьезно.
— Это уже лучше. Ну-ка, братцы, дайте-ка мне с татарином пошептаться.
Драгуны подвели горца. Тот, видя, что русские пребывают в коротком замешательстве, принял позу орла, сидящего на самой высокой круче.
— Полагаю, ты был прав, — спокойно начал Туманов, глянув на Леденца, который все еще держал зрителей в напряжении. — Но я тебя все равно увезу.