– Да, товарищ Зян, но я был рад, когда меня перевели в Уолфиш, Намибия, в корпус инструкторов морской пехоты. С ними я подружился, хотя их манеры не одобряю.
– У вас предубеждение именно против мусульман? – спросил Гихеу Зян.
– Нет. Я считаю суеверием любую религию. Мне это безразлично. У меня дружеские отношения с несколькими офицерами Сингапура, и с буддистами и с мусульманами.
– Семейные традиции вы тоже считаете суеверием?
– Нет. Я не задумывался на эту тему.
– Не задумывались… Но у вас нет семьи, лейтенант, и вы, как сказано в вашем досье, предпочитаете брать в свою команду людей, у которых нет семьи, как и у вас.
Лейтенант опустил глаза и пожал плечами.
– Обычно меня назначают руководить подразделением, где высоки прогнозируемые потери среди личного состава. Если в сложной оперативной обстановке приходится отвлекаться на мысли о женах и детях своих бойцов, это мешает.
– А также и на мысли о своей жене и детях? – уточнил генерал.
– Так точно. Я должен был бы о них думать, как и о женах и детях своих бойцов.
Генерал сделал пару глотков кофе и поинтересовался:
– Товарищ Линси, как вы думаете, почему вас, несмотря на отсутствие нормального семейного положения, два года назад назначили замполитом роты спецназа?
– Я думаю, потому, что я объяснил политруку корпуса причины такого положения.
– И он с вами согласился?
– Нет, товарищ Зян. Он сделал мне устный выговор за негативный взгляд в будущее, но подписал мое назначение на эту военно-партийную должность.
– Негативный взгляд в будущее? – переспросил Гихеу Зян.
– Да. Я представил методически корректный расчет вероятности того, что, продолжая работать в «DaDui», я останусь жив к 35 годам. Получилось меньше 40 процентов.
– Вы собираетесь умереть так рано, лейтенант?
– Не собираюсь, товарищ Зян. Но я реалист, и привык смотреть правде в глаза.
Гихеу Зян отхлебнул ещё кофе, дал знак молодым людям следовать его примеру и, дождавшись, когда они это сделают, повернулся к Юн Чун.
– У вас в досье сказано, что вы увлекаетесь космической тематикой. Что вы скажете о проекте «Ballista»? Или, пользуясь жаргоном наших аналитиков, о проекте «Эдем»?
– Мое мнение об этом не может быть объективным, – ответила она, – Я действительно очень увлекаюсь космосом и я слишком оптимистична в оценках.
– Я учитываю эту вашу особенность. Итак, вы готовы изложить свое мнение?
– Да, товарищ Зян. Но я не знаю, что наши аналитики называют проектом «Эдем».
– То, к чему свелась миссия «Баллисты», – пояснил он, – астероидный удар по Венере, который вызовет глобальное похолодание более, чем на 400 градусов, и сделает эту планету привлекательной для колонизации.
– Я думаю, аналитики ошибаются, если считают, что проект сводится только к этому.
– Неожиданное мнение, – заметил генерал, – Когда вы успели сформировать его?
– Вчера вечером и сегодня утром, – ответила Юн Чун, – Когда стало известно, каким образом произведен взрыв, я использовала свободное время. Линси Ли помог мне с некоторыми приближенными расчетами… Я знаю, что это любительский подход…
– Вы тоже серьезно интересуетесь космосом, лейтенант? – удивился Гихеу Зян.
Линси Ли неопределенно качнул головой и пояснил.
– В военно-инженерном колледже был очень хороший преподаватель физики, и он нередко давал нам решать задачи по космической механике. Это пригодилось.
– Что ж, очень удачно, – сказал генерал, – Продолжайте, Юн.
– Можно, я возьму бумагу и ручку? – спросила она, – Иначе сложно будет излагать.
…
3. Француз, китаец и канак.
=======================================
Западный край рифового барьера Гранд-Атолла выступает над поверхностью моря в форме трех motu. С севера на юг они идут так: Орлиный Коготь, Морская Корова и Опасная Коса. Орлиный Коготь – это трехмильный мол, вдоль которого здесь самый удобный лэндинг для гидропланов, а Морская Корова, в двух милях к юго-западу от Когтя, представляет собой аккуратный круглый зеленый островок всего 500 метров в диаметре. Панданусы, кокосовые пальмы и колючие суккуленты (заменяющие здесь траву), образуют природный ландшафт, привычный любому правильному канаку. У восточного, выходящего в лагуну, берега, на мелководье, стояла на четырех ножках-опорах бамбуковая платформа размером с небольшую комнату. Сверху её закрывала камуфляжная сетка, почти сливавшаяся с кронами наклоненных над водой пальм. её простой интерьер состоял из циновок, игравших роль стульев, картонных ящиков – столиков и особо длинного ящика – стойки бара. Бронзовокожая девушка за стойкой, одетая только в свободные легкие шортики лилового цвета, смотрела TV. Согласно вывеске все это называлось: «Натуралистический клуб «Катти-Снорк».