Планы предателя были нарушены.
– Освальд фон Кёнигсвальд! – прокричал Детлеф, вскинув окровавленный молот.
В зале наступила тишина. Потрескивало пламя, но плач и вопли прекратились.
– Освальд, выходи!
Карл-Франц слышал, как поскуливает выборщик. Нож вздрагивал в ране, пробитой в его шее.
– Стой на месте, или Император умрет! – Голос у Освальда тоже был слабым, слишком высоким, слишком невнятным.
Детлеф как-то сделался меньше, будто приходя в себя. Он посмотрел на молот и на мертвое существо на сцене. Положил оружие. Женевьева Дьедонне встала рядом с ним и поддержала, когда он уже готов был обмякнуть и упасть.
– Убей Карла-Франца, и ты будешь мертв прежде, чем его тело коснется пола, фон Кёнигсвальд, – произнес барон Йоганн фон Мекленберг, поднимая меч.
Выборщик Зюденланда был не один. Внизу сверкал целый лес клинков.
Освальд в отчаянии огляделся, ища пути к отступлению, к бегству. Выход из ложи был перекрыт. Там стоял в борцовской стойке разносчик конфет. Это был один из телохранителей Императора.
– Знай, Карл-Франц, – прошипел Освальд, – я ненавижу тебя и все твои дела. Годами я должен был скрывать отвращение в твоем присутствии. Если все остальное не удалось, то сегодняшней ночью я хотя бы покончу с Домом Вильгельма Второго.
Ррррррррраз!
Освальд оттолкнул Карла-Франца, взмахнув окровавленным ножом в воздухе, и перепрыгнул через ограждение ложи.
XIV
Великий принц Освальд ловко приземлился на ноги и кинулся к боковому выходу из зала. На пути у него стоял верховный жрец Ульрика, но мужчина был стар, и Освальд с легкостью сбил его с ног. Убегая, принц опрокидывал кресла, на которых сидели зрители, чтобы задержать вероятную погоню.
Барон Йоганн и его сторонники стояли у главного выхода, поджидая свою добычу.
Освальд шарахнулся от них и метнулся на сцену. Женевьева увидела, что он приближается, и, пошатываясь, шагнула ему наперерез. Она была очень слаба после атаки на Дракенфелса, ее тошнило от его отравленного мяса. Но все же она была сильнее, чем обычный человек.
Она сжала кулак и ударила Освальда в лицо, расплющив его аристократический нос. Потом она слизала кровь с костяшек пальцев. Это была просто кровь, ничего особенного.
Детлеф стоял рядом и наблюдал. Один раз, в виде исключения, он играл роль зрителя. Что бы ни вселилось в него – а Женевьева догадывалась, что именно, – во время поединка с Великим Чародеем, теперь оно ушло, оставив его, растерянного, обессилевшего и беззащитного.
Разъяренный Освальд бросился на нее. Она отпрыгнула в сторону, и он упал.
Принц вскочил, скользя ботинками в луже, оставшейся от Дракенфелса. Он выругался, взмахнул ножом, и руку Женевьевы обожгло.
Опять серебро.
Он ударил ее кинжалом и промахнулся. Метнул нож и промахнулся снова.
Обнажив клыки, Женевьева прыгнула на него. Он увернулся.
Ловким движением Освальд обнажил меч и приставил острие клинка к ее груди.
Клинок тоже был посеребрен. Один удар, и он пронзит ее сердце.
Освальд любезно улыбнулся ей:
– Мы все должны умереть, очаровательная Женевьева, не так ли?
XV
Из зала, вращаясь, прилетел меч. Детлеф вытянул руку и, на лету поймав рукоять, перехватил ее поудобнее.
– Используй его с толком, комедиант! – прокричал барон Йоганн.
Детлеф сделал выпад и отбросил клинок Освальда от сердца Женевьевы. Женевьева отскочила.
Великий принц развернулся, выплюнул выбитый зуб и встал в дуэльную стойку.
– Ха!
Его меч со свистом рассек воздух, полоснул Детлефа по груди и вернулся на прежнее место.
Освальд гадко улыбался сквозь кровь. Продемонстрировав свое искусство, он мог теперь, к собственному удовольствию, отрубать от Детлефа кусок за куском. Он потерял Империю, но еще мог убить этого глупца, переодетого им самим, юным.
Детлеф нанес рубящий удар, но Освальд отбил его. Освальд ударил, но Детлеф отступил.
Потом они со всей беспощадностью обрушились друг на друга.
Детлеф сражался со слабостью во всем теле и пытался собрать последние остатки сил. Освальд отчаянно орудовал мечом, зная, что от победы зависит его жизнь. Но он к тому же вырос при дворе и брал частные уроки у лучшего фехтовальщика, Валанкорта из Нулна. Все, что знал Детлеф, – как имитировать поединок на сцене, чтобы понравилось публике.
Освальд танцевал вокруг него, кромсая его одежду, покрывая царапинами лицо. Когда эта игра надоела ему, он приступил собственно к убийству...