— Готы разграбили город, но управлять им так и не смогли, — продолжал как ни в чем не бывало князь, словно не догадывался о борьбе в душе юноши. — Тебе это ничего не напоминает?
— Нет.
— А ведь твои соплеменники поступают точно также. Они нападают на города Священной Римской империи или на города англосаксов, но совсем не могут управлять этими городами. Что толку от разрушенного города?
— Я не задумывался над этим. К тому же я почти нигде еще не бывал.
— Может, оно и к лучшему, — пробормотал князь, задумавшись. — Быть просто разбойником — низко, если нет более высокой цели.
— Какой же? — Олаф с любопытством глянул на него.
— Скажем, завоевать чужую землю и сделать из нее процветающее королевство. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Немного.
— Ты хорошо знаешь морское ремесло?
— Я еще слишком молод, — уклончиво ответил Олаф.
— Твоя скромность похвальна. Но молодость не оставляет следа, она имеет свойство исчезать.
Князь бросил красноречивый взгляд на стену с оружием. Время шло, однако норманн пока не проявлял желания воспользоваться им.
— Тебе знаком язык рун?
— Немного.
— Почему ты — викинг, воин — носишь амулет богини, не имеющей отношения к битвам? — спросил князь. — Я знаю, есть богиня Фрейя. Она, как и Один, появляется на поле битвы. Если бы ты поклонялся ей...
Олаф сообразил, куда ведет князь. Большинство викингов носили амулеты в виде маленького топора, как бы похожего на топор Тора — Мьеллнир или в виде маленькой лодки — амулет морского бога Ньерда из Страны Ванов... Были и другие амулеты. Но амулет древней и загадочной Нертус, подаренный ему когда-то Хельгой, выделял Олафа из толпы, делал не похожим ни на кого.
«Что бы сказал князь, если бы узнал, что я родом из Гардарики?» — подумалось Олафу.
— Этот амулет мне подарил один человек, когда я был на волосок от гибели.
— Он спас тебя от смерти? — возбужденно проговорил Людовит, заинтригованный его словами, так как испытывал тягу ко всему необычному. Кто знает, может быть, он был более близок к погибшему брату, чем предполагал?
Ему не хотелось во всем доверяться Калебу, но советник очень редко ошибался. Эта зависимость и бесила князя. У него иногда возникало сильное желание овладеть секретами Калеба и уничтожить его. Но пока советник был ему нужен.
Что-то в этом есть. Несомненно есть!
— А скажи, князь, ты видел знаки на стенах в башне? — неожиданно спросил норманн.
— Да, видел, — удивился венедский правитель. — Что тебя интересует?
— Что там написано?
Людовит раздумывал недолго. Этот северянин... Может статься, он именно тот, кто ему нужен. Но это дело времени.
— Это древний язык, — пояснил венед. — Один из ученых советников моего отца сказал как-то, что там записано: «Можно быть маленьким в больших деяниях и большим — в малых».
— Это похоже на то, что говорил Эгиль.
— Эгиль? — нахмурился князь — Кто это?
— Старик, которому подвластно время.
— Подвластно время? — рассмеялся Людовит — Это чушь. Время не подвластно никому!
— Но именно он сказал, что сын Мундильфари покроется кровью, — сказал Олаф — А ведь это было не так давно...
— Сын Мундильфари? — припомнил Людовит. — То есть, по-вашему, луна?
— Если бы Рагнар доверял Эгилю, мы бы никогда не оказались здесь.
— А вот тут ты неправ, норманн, — серьезно заметил Людовит. — Ты же веришь в судьбу? Ваша судьба была попасть на эту землю.
— Что ж. Может, и так.
Людовит ждал, ждал действий викинга. Но тот словно не замечал ни близости оружия, ни того, что они остались одни... Был момент, о котором Олаф долго вспоминал потом в одиночестве, борясь с искушением. И не прогадал. Уже уходя, когда за ним пришли люди князя, он увидел в глазах Людовита сожаление. И так оно и было на самом деле. Ведь за шкурой медведя действительно находилась потайная дверь, за которой наготове сидели два дружинника с обнаженными мечами. Пожалуй, Олаф даже не успел бы зарубить Людовита при всей своей сноровке.
Князь выпустил бы прятавшихся телохранителей, и викингу пришлось бы вступить с ними в бой, исход которого был непредсказуем. А там подоспели бы и остальные.
После разговора с Людовитом, Олаф заметил, что наблюдение за ним ослабло. Приставленные сторожа выполняли свои обязанности без особого рвения.
Олафу не разрешалось только выходить за стены замка, а в остальном он стал чувствовать себя довольно свободно. Однако он сознавал, что расслабляться не стоит. На глаза порой попадался псарь, провожавший его недобрым взглядом. Если бы норманн встретился ему в укромном месте...