— Хельга, — Олаф прикоснулся к ней мягко, словно боялся повредить. Он заметил, что ее что-то встревожило, что-то из прошлого. Но таковы тени минувшего: они приходят внезапно и также быстро исчезают, оставляя после себя лишь сожаление и боль. — Ты хочешь, чтобы я остался с тобой?
— Хочу ли я? — она говорила как будто с кем-то другим, не с ним. — Я хочу... Но чего хочет Скульд? Я видела черное лицо. Лицо, точно измазанное в древесной саже... Оно где-то рядом с тобой... совсем рядом... страшная болезнь убивает всех, но ты остаешься жить, тебе надо плыть на восток...
— Черное лицо? — удивился Олаф. — У нас здесь не бывает людей с черными лицами. Но я слышал, что они живут по берегам моря ромеев. А болезнь... Это похоже на мор?
— Видно, так. И еще... — она помедлила. — Кто-то предаст тебя. А потому — не доверяй никому!
— Даже тебе? — усмехнулся викинг.
— Я рада, что встретила тебя, — Хельга не заметила усмешки и вновь прильнула к нему. — Что бы ни случилось, Олаф, обещай, что будешь помнить обо мне, слышишь?
— Об этом можешь не беспокоиться, — он прижался к ней, чувствуя биение ее сердца. Жар, исходивший от ее нагого тела, увлекал в себя, словно сжигая его без остатка.
Ночь летела незаметно. В мире ничего не существовало, кроме них двоих.
— Вот так я всегда хотела любить... и быть любимой...
Они забыли обо всем, и летняя ночь на берегу фолденского фьорда окутывала их будто незримым одеялом, скрывая от всех, кроме тех, для кого ночь — источник существования...
Одинокий бродячий пес залаял в ночи, разорвав пелену тишины. И сразу заскулил, жалобно и тоскливо. Видно, ночной прохожий бросил в него камень.
Олаф лежал на спине, закрыв глаза. Сон не шел к нему. Он думал обо всем, что случилось с ним в последний месяц, и в который уже раз удивился тому, что загадочная дева, прядущая нить его жизни у корней Мирового Древа — Иггдрасиля, как будто испытывает его. Но зачем? Что проку гадать? Такова судьба всех смертных. Пойдешь туда или в другую сторону — не важно. Все уже предрешено за тебя.
Внезапно он услышал легкий шорох у двери. Насторожившись, бесшумно соскочил с постели, стараясь не задеть спящую девушку. Пальцы нащупали рукоять Сокрушителя...
— Что с тобой? — оторвавшись от ложа, Хельга смотрела в темноту, различая его фигуру.
И тут они услышали стук в дверь.
— Кто там?
Хельга оказалась у двери быстрее птицы.
— Я ищу Олафа! — отозвался грубый мужской голос, говоривший с чужеземным выговором.
— Кто ты?
— Я — траль Эйвальда Хромого. Меня зовут Утер.
Хельга вспомнила. Такой траль действительно был у Эйвальда.
— Зачем тебе Олаф и почему ты ищешь его у меня?
— Времени мало. Хельга, его другу грозит опасность.
— Что с ним? — Олаф, уже одетый, застыл у двери.
— Его хотят убить.
Олаф начал открывать засов, но Хельга задержала его.
— Не открывай. Это западня.
— Я хочу посмотреть на него.
Открыв дверь, Олаф резким движением схватил траля за шиворот и втащил внутрь. Хельга тут же задвинула засов.
— Кто послал тебя?
— Мой хозяин. Вы оба с тем финном были вчера у нас, и он вас запомнил.
— Откуда он узнал, что я здесь?
— Это было нетрудно. — Утер плотоядно усмехнулся. От него исходил запах квашеной селедки и пива. — Все видели, что ты ушел с Ледяной Хельгой.
— Ты узнаешь его?— Олаф повернулся к девушке. Она зажгла свечку и поднесла ближе. Человек, стоящий у двери был тщедушен и слаб. Редкие волосы покрывали яйцевидную голову. На нем была старая куртка, какие носят рыбаки. Держался он настороженно, но без боязни.
— Да, вроде это он.
— Кто же еще? — осклабился Утер. — Торопись, викинг! Ты можешь опоздать.
— Где Айво?
— Он был у моего хозяина. Потом ушел, а за ним вышли двое, которых раньше здесь никто не видел.
— Все верно, — кивнул Олаф. — Эти двое пришли за мной. Мне надо идти.