Поттер вздохнул и, разыскав перо и пергамент, накарябал свой обычный ответ. Тетя с дядей не заставляют больше работать по дому, новая комната замечательная, он тоже хочет в Хогвартс.
Закончив, Гарри хотел было привязать письмо к лапке совы, но Хедвиг явно возражала, намереваясь переварить недавно съеденное и поспать.
— Ну ладно, отправлю попозже, раз ты устала, — вздохнул Поттер. — Я, знаешь ли, тоже не горю желанием каждый раз писать Рону. Это он первый прислал свою замученную птицу, мне её стало жалко, я послал тебя, чтобы она отдохнула, а теперь почему-то гоняем только тебя. А не отвечать — невежливо, вдруг Уизли не захотят рассказывать мне о папе и маме?
Снова раздался стук, на этот раз в дверь. Голос тети Петунии сообщил:
— Завтрак, мальчишка!
— Иду, — прокричал Гарри, одеваясь. В его жизни определенно началась белая полоса.
* * *
Переместившись в холл Министерства камином (хвала Мерлину, наконец-то у Уизли хватило денег, чтобы его починить), Артур в сопровождении воспитанника подошел предъявить палочки.
— Цель посещения?
— Судебное заседание в зале номер десять. Артур Уизли и Драко Малфой.
Несмотря на волнение, мальчику понравилось показывать, как взрослому, волшебную палочку. Дни со времени её покупки Драко использовал с толком — спрятавшись от Уизли, тренировал знакомые с детства чары, например, заклинание, позволяющее держать прическу в идеальном порядке.
Верховный чародей Дамблдор, уже пришедший в зал номер десять, ни с кем не общался и даже ни на кого не смотрел. Он перекладывал бумаги с самым неподкупным видом; договариваться с важными для Альбуса и приговора магами перед началом суда над Люциусом Малфоем было незачем. Великий светлый все сделал заранее, и сейчас нисколько не сомневался в вынесении выгодных ему решений.
Мистер Уизли усадил Драко на скамью для посетителей, подальше от кресла подсудимого.
— Надеюсь, ты ничего не выкинешь? — с тревогой спросил он. — Я обещал директору Дамблдору, что прослежу за тобой. Он лично разрешил тебе пойти только на этих условиях. Веди себя прилично и сиди тихо!
Малфой, быстро выходивший из себя, хотел тут же поступить наперекор, но он не стал препираться, увидев крестного. Драко не виделся с ним со дня встречи в Косом, написал ему, получив в ответ короткую записку, которая, казалось, шипела голосом Северуса: «Обо всем поговорим в Хогвартсе». Как бы ни хотелось мальчику подойти к сидевшему поодаль Снейпу, его гнева он боялся куда больше, чем Артура.
Северус Снейп, все еще профессор лучшей в Британии школы Хогвартс, пришел на слушание вопреки пожеланию директора остаться дома.
— Это будет в высшей мере неосмотрительно, мой мальчик, — затянул Дамблдор накануне, когда зельевар пришел к нему, как уже делал каждый день со дня освобождения, показать метку. Альбус больше не доверял ему и требовал предъявлять её, чтобы своевременно быть готовым к очередному возвращению Волдеморта, которое, по мудрейшему мнению, обязательно случится.
— Малфои мне не чужие, — сухо ответил Снейп.
— Ты хочешь попросить за них? — с живейшим интересом откликнулся старый паук.
— Нет, я просто хочу присутствовать, вряд ли мне предъявят обвинения прямо в зале суда, если отпустили и до сих пор не вызывали, — сказал Северус, с негодованием думая о попытке директора навязать ему еще один обет.
— Ну что же, если отговаривать тебя бессмысленно, то ничего не поделаешь. Однако, лучше было бы не напоминать о себе, появляясь в зале суда. Надеюсь, ты передумаешь. Или ты хочешь увидеть юного Драко?
— Он там будет? — Северус с трудом сохранил бесстрастный тон. Учитывая стремление Альбуса заставить Снейпа выполнить обещание, данное Лили, и приглядывать совсем за другим мальчиком, Драко может оказаться лишним в раскладе. Значит, директору ни к чему знать о его желании во что бы ни стало позаботиться о крестнике.
— Мне нечего сказать Драко Малфою, я иду на процесс для другого.
И теперь, в зале суда, оставалось продолжить играть роль безразличного к участи всех Малфоев человека.
Драко, безуспешно прожигающий взглядом крестного, услышал, как Верховный чародей, призвав всех соблюдать тишину, провозгласил начало слушания дела Люциуса Абраксаса Малфоя, которого как раз ввели в зал суда и, усадив в кресло, приковали цепями.
Глава 23. В далекие края
Драко услышал, как Верховный чародей, призвав всех соблюдать тишину, провозгласил начало слушания дела Люциуса Абраксаса Малфоя, которого как раз ввели в зал суда и, усадив в кресло, приковали цепями.
Стало тихо, было слышно, как звякнули металлические звенья, а потом с середины переднего ряда поднялся министр и объявил:
— Слушается дело Люциуса Абраксаса Малфоя, обвиняемого в воскрешении Того-Кого-Нельзя-Называть, подготовке и попытке осуществления государственного переворота, убийстве сотрудников Министерства Магии, находящихся при исполнении. Обвинение представляют Корнелиус Освальд Фадж, министр магии, Долорес Джейн Амбридж, заместитель министра, Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка. Секретарь суда Геркулес Сэмуэль Пламп.
— Обвиняемый, вы признаете свою вину?
Малфой молчал; к нему метнулся кто-то в алой мантии и тихо, но хорошо слышно всему залу сказал «Фините». Фадж повторил вопрос, и Люциус хрипло, как будто давно разучился говорить, ответил:
— Нет!
Северус с содроганием смотрел на некогда блистательного лорда. Безукоризненная внешность, всегда бывшая одним из козырей, стала работать против своего хозяина. Волосы, из платиновой гривы превратившиеся в седые сосульки, серое лицо с потрескавшимися губами и глубокой бороздой морщин, вертикально разделивших лоб. Малфой был в той же одежде, что и в день схватки; с какой-то маниакальной мстительностью на нее не наложили даже очищающего, и теперь всем видно было по бурым пятнам на ней, что Люциус действительно сражался, ранил и, возможно, убивал, воюя рядом со своим Господином.
Снейпа насторожило, что министр не назвал имени защитника; не то чтобы у Люциуса были шансы оправдаться, но все же не следовало пренебрегать ни малейшим шансом остаться в живых. Адвокат мог хотя бы попытаться отправить клиента в Азкабан на свидание с дементорами, а не на поцелуй с ними. Или Малфою вообще не дадут возможности оправдываться?
Так и вышло. Задав несколько уточняющих вопросов, Фадж велел переходить к допросу с веритасерумом, чтобы «не терять драгоценного времени, ибо Малфой здесь не один».
Амелия Боунс проследила за колдомедиком, напоившим узника сывороткой правды. Зельевар мог побиться об заклад, видя по многим признакам, благо опыт позволял, что Люциусу давали это зелье в несовместимых со здравым смыслом количествах.
Удостоверившись, что сыворотка подействовала, Боунс достала свиток и зачитала первый из подготовленных заранее вопросов:
— Ваше имя?
— Люциус Абраксас Малфой.
Самопишущее Перо забегало по пергаменту, подложенному секретарем, занося туда ответы на вопросы, способные отправить Малфоя на тот свет. Люциус механическим голосом, как будто не понимая, где он и что с ним происходит, ответил «да», когда его спросили, возрождал ли он сам или принимал ли участие в возрождении Неназываемого. Положительно он ответил и на вопрос об участии в подготовке и осуществлении захвата Министерства Магии. С приговором стало все ясно.
Драко смотрел на отца, забывая дышать. Мальчик не очень вслушивался в смысл сказанного, его мучило чувство, что он видит отца в последний раз. Малфой-младший уже не надеялся, что Люциуса отпустят, ведь со всех сторон уже слышались выкрики: «Азкабан!», «К дементорам его!», «Поцелуй!»