мной, - и отец вновь улыбнулся. - Ты устроил такое драматичное представление сегодня… Бедный ребенок в
лапах гнусного отца-садиста. Полагаю, ты пробил Поттера на жалость. Думаю, не ошибусь, если скажу, что
ты весь этот крик и устроил только ради него. Но мне интересно, - Люциус потянулся к сыну и сжал его
плечи, - что же ты заодно не рассказал всем, как ты стонал и извивался подо мной, как ты кричал
"Еще!", "Глубже!", "Трахни меня!" А, Драко?
- Ублюдок! - выплюнул Драко.
- Не беспокойся, - проигнорировав оскорбление, Люциус вновь откинулся на спинку. - Тебе не придется
скучать. Нарцисса нас оставила, так что мы будем с тобой вдвоем коротать вечера. В твоем дневнике я
прочел, что ты скучаешь по тем временам, когда отец любил тебя. Считай, что эти времена вернулись.
Они выехали за пределы Хогвартса. Люциус вынул волшебную палочку, коснулся передней стенки кареты и
произнес:
- Азкабан!
- Что? - успел спросить Драко, прежде чем почувствовал рывок в районе пупка, и в водовороте цветных
пятен и завываний ветра карета-портключ доставила их к стенам самой мрачной тюрьмы всех времен и
народов. Высокие ворота медленно распахнулись, и карета въехала во двор.
- Почему мы приехали в Азкабан? - тихо спросил Драко.
- Посмотреть, как устроился твой друг, - ответил Люциус. И рассмеялся, глядя на изумленное лицо сына.
- Драко, Драко! Неужели ты полагал, что мы и в самом деле будем ждать суда? Даже Фуджу понятно, что
Дамблдор найдет способ вытащить своего Золотого Мальчика. Нет, Драко, суд уже состоялся. Вполне
законный, быстрый и тайный. Есть протокол, решение и приговор. Все как положено.
- Какой приговор? - тихо спросил Драко.
- Поцелуй дементора. Не переживай, это не смертельно. Я даже могу выкупить его потом - для тебя.
Подарок на день рождения.
Драко закрыл глаза, пытаясь понять, что же такое сказал ему отец. Сейчас Гарри казнят. Дементор
высосет его душу, и от Гарри останется лишь пустая оболочка. Вполне живая оболочка, но пустая. И вот
это отец предлагает ему. Тело Гарри Поттера. Глаза, которые никогда не будут теплеть от улыбки и
темнеть от возбуждения. Губы, которые никогда не улыбнутся и не скажут "Я люблю тебя". Господи, и отец
всерьез предлагает ему ЭТО!
- За что ты так меня ненавидишь? - спросил Драко, чувствуя, как к горлу подкатывает отвратительный,
мешающий говорить и дышать, комок. - Ведь я же твой сын… Ты должен любить меня, оберегать, хотеть,
чтобы я был счастлив… Что я тебе сделал? Ты не хотел, чтобы я родился? Так и я не хотел! Почему ты не
убил меня? Почему не велел маме сделать аборт? Господи, да что же я тебе такого сделал, что ты так
меня ненавидишь?!
Что-то дрогнуло в бесстрастном лице Люциуса. Он медленно протянул руку и большим пальцем вытер слезу,
катящуюся по щеке Драко.
- Что ты говоришь, маленький мой? Я люблю тебя. Прости, если говорю с тобой резко. Я люблю тебя. Может
быть, я не прав, - он сел рядом с Драко и привлек его голову к своей груди, - может быть, я люблю тебя
не совсем так, как должен любить отец… Но мы ведь Малфои, сынок. Мы чистокровные волшебники из
древнейшего рода. В наших жилах течет кровь вейл, демонов и вампиров. Нам позволено больше, чем
простым смертным. Я хочу, чтобы ты был счастлив и чтобы ты был достоин своего имени.
- Но ты же убиваешь его! - сквозь слезы выдавил Драко.
- Этот мальчишка не стоит тебя, - твердо ответил отец. - Чувство, которое ты к нему испытываешь,
слишком огромно и сильно, чтобы быть взаимным. Драко! Он никогда не сможет любить тебя так, как ты
любишь его. Ты Малфой, ты не знаешь полумер, хотя и я пытался научить тебя. Но я пытался научить тебя
тому, во что не верю сам. Я понимаю, как сильно ты любишь его. Но он этого не стоит. Он всего лишь
человек, - отец приподнял Драко за подбородок, внимательно глядя в заполненные слезами глаза. - Я
пошутил насчет подарка. Я избавлю тебя от этой зависимости. Не плачь. Это пройдет. Ты испишешь еще два
десятка страниц в своем дневнике, возможно, сочинишь несколько прекрасных стихов. А потом все пройдет,
- он снова обнял сына и поцеловал его в губы. - Посиди здесь. Я скоро вернусь.
Он вышел из кареты и зашагал в сторону комендатуры - высокий, изящный, платиновые волосы стянуты в
хвост, черная мантия мягко спадает до земли, рука в черной лайковой перчатке сжимает тросточку.
Воплощенная элегантность.
Он еще не успел пересечь и половины тюремного двора, как сзади раздался оклик:
- Подожди!
Люциус обернулся. Его сын стоял на ступеньке кареты, глядя на него с отчаянной мольбой в огромных