Драко в её лекции заинтересовало лишь одно.
— Ты говоришь, есть ещё один загон?
— Да, для тех, кто постарше. Во-о-он там. — Нэнс махнула рукой. — Но не волнуйся, детёнышей сейчас всего двадцать три, тринадцать в этом загоне и десять в другом. Совсем немного.
— По-моему, достаточно…
— Ай, ладно! Обычно их около тридцати, и никто не жалуется. А самое большое было, помню, сорок четыре. Но тогда я, правда, намучилась — страшно вспомнить.
Бросив последний взгляд на облизывающихся драконят, Нэнс повернулась и бодро зашагала к зданию. Драко поплёлся следом.
— Так, это лаборатория. — Нэнс широким жестом обвела помещение с большими, в полстены, окнами, длинным столом, погребённым под котелками, колбами и неизвестными инструментами. — Тут обычно работаю я, но если захочешь что проверить, смело пользуйся.
— Ага, — буркнул Драко, рассматривая ближайший поднос. Куски яичной скорлупы — как захватывающе.
— Яйцехранилище!
Нэнс поманила его в скудно освещённое прохладное помещение. Драко замер на пороге. Хранилище впечатляло: высокие стеллажи были забиты сотнями яиц, и солнце, пробивавшееся сквозь вентиляционные окна, полосатило разноцветные округлые бока. Он подошёл ближе. Полки были выстелены сухими листьями, ветошью, кое-где — посыпаны песком и даже мелкой каменной крошкой.
— Я, конечно, не сторонник всех этих теорий натурности, да они пока и не доказаны, но почему бы не попробовать? — сочла нужным пояснить Нэнс. — Вдруг и правда подложка влияет на качество яйца. Кстати, — она замялась, — ты сюда не ходи без нужды, ладно? А то на хранилище наложены очень мощные чары. Чарли специально своего брата приглашал, высокого такого, красивого. Биллом звать, вот. Снимать его чары умеем только мы с Чарли, а я иной раз забываю — как бы тебя заклятьем не шарахнуло.
Драко ещё раз посмотрел на уходящие в темноту стеллажи и кивнул.
— Здесь кладовка, ничего особенного… — Они пошли дальше, по длинному коридору, вниз по лестнице. Дверь подвала была тяжёлая и гладкая, будто облитая — огнеупорная, понял Драко.
— Инкубатор! — объявила Нэнс.
В первый момент Драко подумал, что угодил в преисподнюю. Повсюду полыхал огонь — камины, очаги, устроенные прямо в земляном полу, и какие-то странные каменные пирамиды, объятые густым багровым пламенем.
— А ты как думал? — Нэнс надвинула капюшон. — Такие у огнедышащих гнёзда. Скорлупа яиц толстая, не прожжёшь, но вот холод для них губителен. Меньше восьмидесяти по Фаренгейту — и всё, пропало яйцо. — Она подтащила его ближе к «пирамиде», и Драко, вцепившись в её ладонь, заметил мерцающие в воздухе призрачные цифры — температурные показатели. — Такие строят самки горных пород. Они ведь обычно гнездятся высоко, в холодной зоне, а тут дохнула огнём, раскалила камни — и лети себе, охоться. Частое снижение температуры до девяноста и ниже гарантирует самочку, поэтому самцы, чтобы избежать конкуренции, специально охлаждают гнёзда, чем иногда губят всю кладку. То есть охлаждали и губили, сейчас-то их, конечно, в дикой природе почти нет.
Драко, не выдержав, перебил её жалобным стоном: жара была и вправду адская, всё пылало, трещало и плавилось, даже сам воздух. Нэнс, усмехаясь, быстро поводила над гнездом палочкой и кивнула: идём.
— И как вы это выдерживаете? — выдохнул Драко за дверью.
— Ну, мы же там не сидим безвылазно, только за температурой следим. Главное — правильно рассчитать, когда детёныш вылупится, но тут я почти не ошибаюсь. Кстати, мою руку уже можешь опустить.
Драко, смутившись, разжал пальцы. Он был потрясён но даже не мог точно сказать, чем именно: то ли внезапным погружением в огненный ад, то ли тем, что в пламени грелись живые - он это чувствовал - яйца. С живыми драконами внутри. Это не только пугало, но и поневоле завораживало… Поймав взгляд Нэнс, Драко попытался придать лицу бесстрастное выражение, но кажется, обмануть её не удалось.
- Не курорт, конечно, — заметила Нэнс, безо всякой, однако, грусти. — Но знаешь, вот речные драконы, например, хранят яйца на берегу, а для тепла и сохранности зарывают их в компост…
— Фу!
— Вот и я говорю: хорошо, что мы не разводим речных, правда?
Она показала Драко ещё пару подсобных помещений и место, куда драконят загоняют на ночь, а потом они вернулись в лабораторию.
— Ну и последнее: наши недоноски, — ласково сказала Нэнс и толкнула неприметную дверь в углу.
Комната располагалась над инкубатором и была совсем маленькой, зато в центре висела светящаяся сфера, а внутри… Драко подошёл вплотную. Точно, внутри сферы плавал спящий детёныш. Только он был какой-то убогий: сжавшийся, непропорциональный. Драко медленно обошёл вокруг и увидел, что сквозь кожу на брюшке просвечивают внутренности.
— Рано вылез, не весь желток впитал, — озабоченно пояснила Нэнс. — Видишь, какое пупочное кольцо?
Драко на всякий случай кивнул. Рассматривать чьи-то там пупочные кольца он не собирался, но всё-таки детёныша было жалко. А Нэнс поколдовала немного над сферой, повздыхала и поманила его в угол.
— Второй наш постоялец, с недогревом.
На столе, в коконе греющих чар, вяло барахтался дракончик. Он выглядел почти нормальным, только был пепельно-синюшным — словно сам не мог определиться, какой цвет принять. Распластанные крылья походили на жёваную слюду.
— Его надо греть и подкармливать, — пояснила Нэнс. — Ну, бери.
— Что?
— Не что, а кого. Его бери. Да не так, под спину! Только крылья не помни, они ещё не достаточно жёсткие… Вот, хорошо.
Ошарашенный, Драко разглядывал невесомого тёплого детёныша в своих ладонях.
— Лучше сядь, кормёжка — дело долгое. — Нэнс придвинула ему стул, поставила на угол стола блюдце и сняла подогрев с пары флаконов, заполненных чем-то мутно-белым. — Смотри, это белковая смесь. — Она опрокинула один флакон в блюдце. — Набираешь в пипетку, вот до этой отметки, и заталкиваешь в пасть. Глотает он пока плохо, так что надо массировать. — Она поводила подушечкой указательного пальца по вздрагивающему горлу дракончика. — Проглотит — массируешь брюхо. И так до последней фазы пищеварения.
— А какая последняя фаза? — уточнил Драко, косясь на блюдце со смесью, которая здорово напоминала сопли.
— Выделение, то есть вывод отходов пищеварения. Ну ты понял. — Нэнс хлопнула его по плечу. — Кстати, если опишешь характер выделений, будет вообще хорошо!
И, оставив пергамент и самопишущее перо, ушла прежде, чем к Драко вернулся дар речи.
— Охренеть, — сформулировал он через минуту. Дракончик, словно отзываясь, издал нечто среднее между писком и рычанием. Драко взял пипетку. Общественные работы начались.
*****
Через пару часов он зверски устал, вспотел, перемазался смесью и тем, что описывал в пергаменте, да ещё и получил нагоняй, когда решил, что детёныш не дышит, и понёс его в лабораторию. Нэнс наорала на него за «нарушение режима нагрева», заставила отнести детёныша обратно. Потом показала, куда надо нажимать, если нет дыхания. Потом извинилась за то, что наорала. Потом объяснила, как прощупать пульс, когда дракончик не задыхается, а всего лишь спит, и когда нет нужды устраивать ей, Нэнс, сердечный приступ. Тут уже извинился Драко.
Словом, время летело незаметно, и когда Нэнс позвала и велела забрать ланч, он не поверил что уже полдень.
— А куда идти?
— Да вон на угол, туда к двенадцати разносчик подъедет.
Драко вышел, щурясь на майском солнце. Драконята в загоне азартно рвали чью-то ободранную тушку, и его передёрнуло.
Ещё сильнее Драко передёрнуло, когда подъехала телега, запряжённая парой лошадей: с одной стороны из-под брезента выглядывали мороженые туши.