— Почему ты не перекидываешься в дракона, Илидор? — ожил Найло, как видно, уже исстрадавшийся от долгого молчания. — Мы полетим искать кровавый водопад или нет?
«Нет» было самым разумным ответом сейчас, самым взвешенным. Можно попытаться уговорить Йеруша пойти в обход через лес, раз уж озеро не хочет, чтобы вдоль него ходили. Едва ли, конечно, Найло с восторгом примет подобное предложение, особенно сейчас, когда его нетерпеливый жадный взгляд уже почти различает вдали вожделенный кровавый водопад.
Но никакие эмоции и действия Йеруша Найло не могут быть столь неотвратимыми и разрушительными, как действия и эмоции того огромного и могучего, который смотрит на Илидора с безмолвным «Ну, ты всё ещё здесь?».
— Илидор, не молчи, а то я тебя тресну! — тараторил Йеруш и дёргал дракона за руки. — Илидор, открой рот и ответь, просто открой рот и ответь: мы полетим к кровавому водопаду?
«Нет» было самым лучшим ответом.
«Нет», — должен ответить дракон, у которого инстинкт самосохранения не отбит от рождения — а в ином случае дракон не смог бы выжить в тюрьме Донкернас.
Но ещё дракон, который выжил в тюрьме Донкернас, знает, что у всякого ограничения есть оговорки, и очень полезно бывает проверить, где на самом деле находится граница дозволенного.
Иногда можно обнаружить, что допускается заходить довольно-таки далеко. Гораздо дальше, чем могло показаться вначале.
— Хватит молчать, Илидор! — бесновался Йеруш. — Скажи, наконец: мы полетим к кровавому водопаду?
«Нет» было самым разумным ответом.
Чужой взгляд давил на затылок Илидора в ожидании разумного ответа.
— Да, — сказал золотой дракон.
Во взгляде, давящем на его плечи, во взгляде этого древнего, исполинского и могучего, Илидор явственно ощущал нечто очень знакомое и близкое. Что-то, с одной стороны, иначее, не присущее его собственной природе, а с другой стороны — до странности ей созвучное.
Нечто родственное магической силе внутри самого золотого дракона.
***
Что же сделает этот невидимый, могучий и грозный наблюдатель, когда Илидор сменит ипостась на драконью и вместе с Йерушем поднимется в небо?
Что он может сделать, этот большой и грозный, а чего не может? Вдруг в небе золотого дракона атакуют какие-нибудь до сих пор неведомые ему защитники леса? Одичавшие волокуши или окрылевшие шикши, или какие-нибудь существа, которых он прежде не встречал в старолесье? А может быть, из чащи появится воительница Кьелла со злыми лисьими глазами и сделает какую-нибудь пакость — например, начнёт стрелять из лука тяжёлыми зазубренными стрелами, способными пробить драконью чешую? Кто знает!
Или, когда Илидор сменит ипостась и они с Йерушем поднимутся в небо, — окажется, что наверху их ждёт ровно такой же недоходимый, то есть недолетаемый туман, как и на берегу. Хвала камню, туман белый, а не бледно-розовый, но от этого едва ли будет приятней потеряться в нём безвозвратно.
— Готов?
Йеруш в последний раз поправил лямку рюкзака на плече.
Илидор кивнул. Что бы там ни задумал большой и грозный наблюдатель, какой бы силой он ни обладал — ясно одно: сейчас Илидор будет летать!
О небо, как же я истосковался по тебе!
Дракон сделал глубокий вдох и закинул голову. Свет его глаз вспыхнул ярче солнечного, и время…
Время не пожелало замедлиться и загустеть, словно оформленный в заклинание эфир. Время выдернуло свой хвост из-под пальцев золотого дракона, и в следующий миг что-то врезало Илидору незримым кулаком в самое неготовое к удару место — прямо по способности подняться в небо в любой момент. Нечто огромное и древнее небрежно-раздражённым взмахом отсекло потоки золотодраконьей магической силы, которую Илидор привычно, доверчиво протянул к небу, ветру и времени.
Ощущение было такое, словно кто-то с оттяжкой пнул его грязным сапогом прямо в душу и чётко дал понять, что в следующий раз ещё и плюнет туда. Дыхание дракона сбилось в короткую хриплую чечётку. Золотые глаза замерцали, и сияние их потухло, словно закашлявшись.
Илидор в своём человеческом облике стоял перед ничего не понимающим Йерушем Найло и не мог поверить в то, что произошло.
— Какого ёрпыля это было? — требовательно спросил Йеруш.
Илидор сглотнул и пришибленно, с третьего раза отыскав слова, проговорил:
— Лес не даёт мне превратиться в дракона.
***
Под землёй загудело, и Йеруш подпрыгнул. Илидор, тяжело дыша, всё смотрел в лес, то ли не замечая пульсирующих толчков под ногами, то ли не придавая им значения — да и что за дело ему могло быть до подземных толчков, когда часть его собственного мира вдруг с грохотом рухнула и раскатилась обломками.
Озёрная вода подёрнулась рябью, от которой казалось, что останки гигантского дракона приходят в движение, что исполин сейчас пытается перевернуться на бочок.
Мурашки на спине Йеруша забегали кругами. Отчего-то слегка заложило уши. Дыхание спотыкалось. Он смотрел на позвонки гигантского дракона под прозрачной, расходящейся рябью водой, и в голове вертелась одна и та же бесполезная мысль: я никогда, никогда не видел ничего более ужасного и безумного. Подземные толчки дополнились тихим гулом и противным тихим свистом — словно зимняя пурга выла из темени, и откуда-то в голову Найло прыгнули странные, неотмираегошные слова: волчье время.
А потом скелет дракона действительно стал подниматься из воды и Йеруш с воплем отпрянул.
— Какого ёрпыля?! Что это за хрень! Илидор! Что это?!
Дракон наконец обернулся, уставился на взволновавшееся озеро шалыми глазами слепца.
Йеруш, схватившись за голову, подпрыгивал на месте и выкрикивал нечто не вполне осмысленное. Он не бежал от озера с воплями только потому, что Илидор смотрел на драконий скелет безо всякого выражения, как будто тот не вздымался из недр земных, сопровождаемый свистом и подземными толчками, как будто вместо неимоверно гигантского драконьего скелета, поднимающегося над водой, тут летали бабочки-капустницы или синекрылые стрекозы. Может быть, цеплялся Йеруш за самое дурацкое объяснение, может быть, это тоже происходит только в его голове, как всякие-многие другие вещи, и на самом деле никакой скелет не восстаёт из воды, чтобы, чтобы…
Продолжалось это, на самом деле, недолго: где-то посреди собственного вопля «Да как это, нахрен, возможно?!» талантливый гидролог Йеруш Найло сообразил: никак это невозможно! Скелет дракона вовсе не поднимается из воды Потерянного Озера — это вода Потерянного Озера сливается, уходит в какие-то глубины, обнажая драконий скелет. Видимо, под озером находятся карстовые пещеры, куда время от времени уходит вода.
Это понимание враз отсекло желание панически голосить, как какой-то недоумок, и Йеруш даже устыдился бы, но на стыд не оставалось времени. Уходящая в земные недра вода безжалостно оставляла его перед лицом, то есть перед позвонками огромного драконьего скелета, вынуждая признать, что он существует, а не причудился под водой, и он на самом деле такой гигантский — это не обман зрения, не чудное преломление размеров под толщей воды. Этот исполинский позвоночник действительно тут лежит.
Впрочем, Йеруш всё равно в него не верил. У Йеруша не было привычки верить абсолютно всему, что он видит, и абсолютно всему, что он думает. Йеруш сознавал, что весь он, целиком, заперт внутри одной-единственной головы, которая может ошибаться, принимать за действительность желаемое или нежелаемое, а ещё голова может, например, испытывать галлюцинации. Причём регулярно всё это ему демонстрирует, особенно здесь, в Старом Лесу.
Было бы здорово, окажись этот скелет галлюцинацией.
И он всё ещё мог быть подводной скалой в форме скелета. Или творением местных скульпторов. Мало ли, что в головах у этих рехнутых старолесцев!
На самом деле, очень похоже на скалу. Серовато-бежевый камень, поросший кое-где ракушками и облепленный слизкой тиной.
И тут от кромки леса прямо на эльфа и дракона, оторопело пялящихся на озёрную чашу, пополз плотный, клубистый и очень-очень решительный туман.