Крылья Илидора звонко хлопнули, словно стряхивая невидимую влагу.
— Ладно, ладно, — неохотно буркнул Йеруш и сразу словно стал ниже ростом. — Я имею в виду, Илидор, что когда кажется — знаешь что надо делать? Проверять! Про-ве-рять!
Он подпрыгнул, дёрнул подбородком вправо, влево и забегал туда-сюда.
— Вот представь, Илидор, представь: ты решишь не проверять, существует живая вода или нет, ты просто уйдёшь, а потом окажется, что ты был в двух шагах от ответов на все вопросы жизни, смерти и всего такого! Ты был в двух шагах, но не узнал ответов, ты просто развернулся и ушёл! Тебя увела от ответов твоя идиотская ограниченность, твоя убеждённость в собственной хрен-знает-почему-правоте, твоё скудоумие, твоё долбаное неверие!
Дракон стоял, прикрыв глаза, и тёр виски пальцами.
— Так что, Илидор, — Йеруш остановился, словно налетев на стену, и даже покачнулся. — Мы с тобой договорились, верно? Ты подружишься с Храмом и пойдёшь вместе с нами в лес, потому что когда кажется — надо проверять! Нам надо идти в лес и проверять! Ты пойдёшь, ты пойдёшь со мной, правда, ты поможешь мне? Давай, кивни, дракон, пообещай мне, дракон! Я пойду в лес, ты пойдёшь в лес, мы все пойдём в лес! Ты меня услышал, услышал, Илидор?.. Ладно, ладно, не делай такое плотоядное лицо, просто кивни, кивни, хорошо? Ты подружишься с Храмом и поможешь мне, да, да, ты мне это обещаешь? Вот и хорошо. Вот и отличненько. Пойдём ужинать, что ли, пока там всё без нас не сожрали.
***
Первое, что увидел Илидор, когда они с Найло наконец вышли на вырубку — как верховный жрец Юльдра у опушки разговаривает с шикшами, сплетёнными из лозы существами. Точнее, Юльдра им что-то говорил, а они слушали. Рядом с верховным жрецом покачивалась, словно бочонок на волнах, Рохильда, время от времени делала полшага вперёд и что-то изрекала — по всей видимости, влезала с уточнениями. В сторонке стояли ещё двое: рыжая жрица с необычной короткой стрижкой — волосы её стояли дыбом, как взъерошенные птичьи перья, и молодой жрец — из тех непримечательных людей, на которых нужно смотреть очень-очень долго и внимательно, чтобы узнать их при следующей встрече. Жрец стоял, скорчившись, поджимал правую ногу, обеими руками держался за низ живота с правой стороны. Жрица держала на сгибе левой руки младенца, завёрнутого в мягкие тряпки, и Илидор ясно видел какую-то неправильность в том, как жрица держит ребёнка.
На вырубке было людно и суетно, все готовились к вечерним посиделкам, никто не глядел на шикшей, Юльдру, Рохильду и двух молодых жрецов. Подчёркнуто не глядел, быстро понял Илидор. Люди, занимающиеся своими обычными делами, говорили чуть громче необходимого, чуть раздельнее, движения их были немного избыточными и вместе с тем скованными. Кто-то уронил стопку посуды, кто-то наступил кому-то на ногу. Многие приветственно махали Йерушу, хотя по выражениям лиц жрецов не было заметно, чтобы они испытывали к Найло тёплые чувства, и столь же радостно они махали Илидору, хотя дракон тут почти никого и не знал. Хихикали в сторонке две девушки, которые следили за ним сегодня утром, когда он зашивал рубашку. Мелькнуло у дальнего шатра круглое лицо Фодель, но дракон не понял, заметила она его или нет.
Наконец шикши дослушали Юльдру и широко развели руки, словно для объятий — Йеруш немедленно ожил и, сбиваясь на дурацкие шутки и неуместные отступления,пояснил Илидору, что в старолесье этот жест означает отсутствие дурных намерений. А потом шикши обвели медленным взглядом вырубку — справа налево, слева направо — и стали отступать в лес, двигаясь спиной вперёд. Вместе с ними шёл, подволакивая ногу, тот самый невыразительный молодой жрец. Сейчас, когда он развернулся, дракон заметил довольно крупное родимое пятно на его правой щеке. Жрица со взъерошенной стрижкой качала головой, одной рукой прижимая к себе завёрнутого в тряпки младенца. Вторая рука плетью висела вдоль тела, плечи поднялись-сгорбились, словно жрица собиралась в следующий миг свернуться улиткой или же ожидала нападения. Молодой жрец, уходящий с шикшами, оглядывался на неё гордо и самодовольно, словно спрашивая: что, съела? Юльдра наблюдал за уходящим спокойно и благожелательно, а воздух… воздух вокруг верховного жреца едва-едва заметно колыхался.
— Он что, маг?!
— Чего? — рассеянно переспросил Йеруш. Он смотрел на шикшей и уходящего с ними жреца, не на Юльдру.
Эльфы говорили, среди людей почти не бывает магов, поскольку даже умнейшие и одарённейшие из людей не в силах в должной мере дисциплинировать свой ум и освоить трудную науку сотрудничества с силами природы. Эльфы говорили, люди в силах творить только прикладную магию, для каких-нибудь простейших бытовых надобностей, и только под надзором обученного эльфа, который пожелает потратить своё драгоценное время на подобные пустяки.
Но такое колыхание воздуха, как сейчас вокруг Юльдры, Илидор видел лишь несколько раз над гористыми тропами в жаркие дни и однажды — вокруг Теландона, верховного мага Донкернаса.
Это было в тот день, когда вскрылась настоящая причина многомесячных нарушений сна у донкернасских эльфов и Теландон пребывал в величайшем волнении.
— Юльдра. Маг смерти? — проговорил Илидор, сам не веря собственной догадке.
Юльдра совсем не похож на Теландона. Теландон сам как будто мёртвый, от него веет жутью и за плечом его стоит извечная мрачная тень. Теландон безусловно повелевает каждым эльфом и драконом Донкернаса, Теландон повелевает любым живым существом, с которым только пожелает. Заговорить. Так медленно. И невозмутимо. Что ты сожмёшься в комочек. И побежишь. Выполнять. Указание.
Ничего общего с Юльдрой. Ничегошеньки. Скорее, золотому дракону, который сегодня напихался впечатлениями под самое горлышко, просто почудилось дрожание воздуха вокруг верховного жреца. В закатном свете немудрено увидеть то, чего нет.
— Вот, смотри, — говорил меж тем Найло, указывая на шикшей и жреца, которые уходили в лес. — Понимаешь?
— Нет, — признал Илидор, уже не в силах расстроиться по этому поводу или пожелать врезать Йерушу в челюсть. — Не понимаю.
— Ну в самом деле! — Найло взмахнул руками со скрюченными пальцами так, словно желал подвеситься на самый высокий кряжич и болтаться на нём говорливым флюгером. — Ты же был в Гимбле! Ты видел Храм! Ты слышал, что я сказал: Юльдра хочет обратно старолесскую башню! А шикши против! И ещё волокуши против, и полунники, и грибойцы!
— Кто все эти люди? — безнадёжно спросил Илидор и взглядом попросил Йеруша не давать ему ответа.
Найло этого взгляда не понял и бросился в объяснения, которых дракон уже не в силах был воспринять. Только и улавливал, что «бу-бу-бу вовсе не люди», «ду-ду-ду вселесское толковище», «га-га-га чтобы согласились допустить Храм к башне».
— А как они могут не допустить? — спросил Илидор. — Это ужасно охраняемая башня или что?
— Ну нахрен ты такой тупой! — простонал Йеруш. — Я же сказал, что лес не принимает чужаков! Они не могут просто взять и пойти, да они и не знают точно, куда нужно идти! И ещё, насколько я понял, башня, ты только не смейся, но башня никого не впускает внутрь.
Илидор и не думал смеяться. В гномских подземьях он всякого навидался.
С возвращением Юльдры на поляну всё засуетилось ещё больше, стопку посуды снова уронили, с другой стороны вырубки понёсся детский визг. Юльдра, взмахом руки отсекший все вопросы, направился к большому кострищу, вокруг которого размещались брёвнышки-лавочки и с которого недавно сняли гигантский котёл с чем-то сыто плюхающим. В сыто плюхающее, насколько видел Илидор, тут же посыпались комары и мошки. Проткнул воздух визгливый хохот Рохильды — уперев ладони в поясницу, она о чём-то увлечённо рассказывала собравшимся вокруг неё жрецам, указывая то глазами на Юльдру, то подбородком на лес, потрясала грудью и животом.
Йеруш потянул Илидора к большому кострищу, и дракон, уже не в силах чему-либо удивляться сегодня, увидел, что в кострах горят не ветки, а камни, то есть кострище — и есть костёр. В Такароне дракон видел плавящийся камень, но горящий? Да ещё так смирно и уютно, словно большой приручённый зверёк…