Дракон повернул голову влево и выгнул шею знаком Չ, означающим звук «и». Глаза у Илидора были ужасно ехидными, бока подрагивали от сдерживаемого смеха. Найло сначала смотрел на выгнутую шею в недоумении, потом понял немую драконскую шутку и прыснул.
— Но я серьёзно, Илидор! Ты как-то тревожно себя ведёшь, то есть встревоженно, то есть ты вызываешь у меня беспокойство, вот что я хочу сказать, а я и так самый беспокойный эльф Эльфиладона и тебе нихрена не нужно, чтобы я переживал ещё больше, лес может не выдержать такого напора, моя работа может его не выдержать, нам с тобой могут оторвать головы, если ты зарвёшься, а если мне оторвут голову, то кто закончит мою работу и найдёт для мира живую воду, хотел бы я знать!
Дракон издал озабоченное «тс-тс-тс», опустил голову, почти упёрся своим носом в нос Йеруша. В глазах Илидора, как в калейдоскопе, перемешивались груды золотых искр, каждый миг создавая разные узоры.
— Вы только посмотрите на это: Йеруш Найло не хочет, чтобы идиотскому дракону оторвали голову, Йеруш Найло обеспокоен! Скорей рассылайте вести во все концы Эльфиладона! Сообщите в университет! Оповестите Донкернас, может, там кого-нибудь удар хватит и мы порадуемся!
— Илидор! Дурацкий дракон! Я серьёзно!
— О-о-о, вы посмотрите, он серьёзно! Пусть глашатаи орут на всех углах, не дожидаясь базарного дня!
— Да ёрпыляйся ты ржавой кочергой через…
Хлопнули крылья, полетели во все стороны вывороченные комочки земли — дракон, не дослушав, свалился в небо, правда, не очень высоко, не рискуя быть увиденным от храмового шатра. Начал закладывать медленный красивый круг по поляне, а потом вдруг спикировал почти на Йеруша, тот с воплем отпрыгнул, дракон хлестнул его хвостом под колено, колено подогнулось, Йеруш рухнул, а Илидор радостно заорал:
— Осалил, осалил!
Найло сидел на земле и смотрел на дракона во все глаза, а потом начал смеяться — не своим обычным нервическим смехом «не-забывайте-я-рехнут», а искренним, заливистым.
— Ну ты и балбес, Илидор!
Дракон кочашье-змейски-гибким движением перетёк как раз туда, куда Найло хотел опереть ладонь, чтобы подняться на ноги, и покатился по земле прямо на эльфа. Тот, снова рассмеявшись, тоже откатился, в другую сторону. Посмотрели друг на друга, прыснули и принялись вовсю дурачиться, словно дети.
Глаза Илидора сияли ярко, как солнце над предлесьем, и Найло казался таким беззаботным и весёлым и, кажется, напрочь забыл о времени, о важном и ценном времени, которого у него всегда было мало, так мало, что частенько приходилось жертвовать даже сном. Йеруш носился вокруг Илидора и дразнил его, а дракон шутливо прихлопывал крыльями и лапами те места, где только что стоял Найло. Потом Илидор сцапал Йеруша двумя лапами за лодыжки и принялся кружить его, вопя «Ты бы сошёл за дракона, будь у тебя чешуя, ну скажи "Курлы-курлы", Йеруш!», а Найло орал, хохотал и почти выпал из рубашки — она задралась, вывернулась наизнанку, полоскалась вокруг его головы и рук. Потом Йеруш сидел на земле, а Илидор щёлкал хвостом над головой Йеруша, Найло ловил хвост Илидора, оба хохотали как умалишённые и сквозь хохот громко спорили, кто с кем сейчас играется, как с котиком: дракон с эльфом или эльф с драконом? И можно ли играться с драконом или с эльфом, как с котиком? Не роняет ли это репутацию эльфа и дракона в глазах друг друга? Не следует ли нам немедленно прекратить это недостойное занятие и стремительно позабыть, чем мы тут занимались? А потом снова хохотали, да так, что Йеруш сложился пополам и уже не мог хватать дракона за хвост, а Илидор повалился на спину и дёргал лапами.
Из подлеска за ними в ужасе наблюдала бой-жрица Рохильда.
Часть 2. Анимато. Глава 10. Вглубь и вдаль
— Пересадка!
На шаткой с виду платформе, сплетённой из живых ветвей, стоит провожатый — бледноватый мужик, источающий едва уловимый запах сырого гриба.
— Пересадка! — орёт он и вертит согнутой в локте рукой на манер мельничного колеса. — Переход на третью западную точку сгона!
— Чего? — дракон остановился на качающейся подвесной лестнице, и в него врезался Ыкки. — Чего ему куда?
Найло следом за котулей по имени Тай повернул на одну из многочисленных боковых лестниц и махнул дракону рукой, не глядя. Ступени и верёвочные опоры стали мокрыми после того как по ним прошла котуля и Йеруш. Со всех стекает древесный сок, удивительно нелипкий и удивительно быстро высыхающий на воздухе. Телу не холодно и не мокро в сиропистом, пахнущем травой древесном соке, воздух как будто не добирается до тела сквозь его тонкую плёнку. Сок испаряется быстро и совсем не холодит кожу, испаряясь.
— Ыкки будет сопровождать Илидора после того, как Илидор задал ему трёпку? — удивился Йеруш, когда Храм сообщил, что они двое отправятся в прайд первыми, в сопровождении пары котулей. — Это не принесёт проблем? Что про это думает сам котуль, хотел бы я знать?
— Думать — то забота вожаков, — спокойно ответил Ыкки, когда Йеруш задал вопрос ему. — То вожаки имеют такой великий разум, чтоб знать, как будет хорошо для всех. А забота Ыкки — делать так, как будет хорошо, как скажут вожаки. Сейчашний вожак говорит Ыкки проводить в прайд Илидора.
Поездка-полёт внутри изогнутых стволов ездовых кряжичей вместе с потоками древесного сока — одно из самых безумных событий, которые происходили с золотым драконом, но он изо всех сил делает вид, будто совсем не удивлён и в Такароне ещё не такого навидался.
— По лестницам, по лестницам! — надрывается пахнущий грибом мужик. — Первый поворот, следите за рукой, следите за рукой! Переход на третью западную точку, по лестницам, первый поворот!
Подвесные лестницы раскачиваются на высоте шарумарских башен, и когда думаешь о пропасти под ногами — что-то тревожно пульсирует в животе. Роль ступеней выполняют неровные, рыхлые куски древесины, разновысокие и разноширокие, шагать по таким ступеням было бы непросто, даже лежи они на земле, а не болтайся в поднебесье. Лестницы держатся в ложементах из гибких веток в палец толщиной. Такие же ветки выполняют роль опор для рук. На самом деле опоры нет, есть только ходящие ходуном деревяшки под ногами, сухо-царапучие ветки в ладонях и зелёная рябь далеко внизу. Мир качается. Хочется остановиться и зафиксировать себя в пространстве, но висящую на плечах панику немного усмиряет только движение, потому останавливаться нельзя.
— Пересадка, пересадка! Не больше семерых за сгон!
Зачем грибоец это кричит — непонятно. Все в Старом Лесу и так знают, что на сгоне могут проехать не более семерых за раз, а на подвесных лестницах сейчас почти пусто.
Пахнущий грибом провожатый внимательно следит за Йерушем цепкими глазками-буравчиками. По Илидору он лишь скользнул взглядом, котулей словно и вовсе не заметил. Илидор мог бы, наверное, напеть что-нибудь умиротворяющее, чтобы грибной мужик прекратил так неприятно смотреть на Йеруша, но на подвесных лестницах оказалось как-то не до пения. Дракон вдруг обнаружил, что боится высоты.
Да, высота — это охренительно страшно, если тебе нельзя летать!
Внизу рябиглазно тянулась цепь одинаковых прогалин, разделённых рядами незнакомых Илидору деревьев. На ветвях их можно было смутно различить не то плоды, не то орехи в коричневато-розовой кожице-скорлупе.
— Если эта хрень… эта лестница провалится — я сменю ипостась и полечу, — сквозь зубы предупредил Илидор. — Даже если Храм потом очень расстроится.
— Давай-давай, — тоже сквозь зубы ответил Йеруш. — Отличная идея, ведь упасть в густую листву гораздо больнее, чем сгореть заживо! Если в тебе опознают неведому тварюшку, то сожгут к ёрпылям! Это земли грибойцев!
— Да хоть драконобойцев, — пропыхтел Илидор. — Пусть сначала поймают!
Навстречу, привычно-ритмично раскачиваясь на лестнице, широко вышагивал явно нездешний человек-торговец, несущий за спиной огромный короб. Его сопровождали проводник-котуль и два эльфа-охранника. У человека и эльфов были обветренные сосредоточенные лица, скупые выверенные движения и внимательный взгляд чуть прищуренных глаз. Котуль-проводник шёл перед ними размашисто, уверенно, не оглядываясь — знал, что путники привычны к путешествиям на сгонах.