Илидор, Йеруш и котули разминулись с торговцем на одной из площадок, к которым стекались лестницы, и это было немного менее страшно, чем если бы пришлось расходиться на качающихся подвесных ступенях. Самым трудным потом оказалось снова шагнуть на шаткую лестницу с изумительно устойчивой площадки. Хотелось вцепиться в неё руками и ногами и подвывать от ужаса, сознавая огромность пространства вокруг себя и, что самое головокружительное, — под собой.
Безуспешно пытаясь придать лицам независимое и спокойное выражение, в этот момент оба, и эльф, и дракон, подумали, что, если бы они оказались тут в компании одних лишь котулей, — никаким образом нельзя было бы убедить их отпустить платформу и снова поставить ногу на шаткие ступени. Однако Йеруш смотрел на Илидора, а Илидор смотрел на Йеруша, потому оба пошли дальше. И старались шагать по ступеням так же ритмично-уверенно, как только что прошедший мимо торговец, но у них, конечно, не получалось.
Котуля Тай обернулась на мгновение – зелёные глазищи, полоски бинтов на лбу и подбородке, тяжёлое кольцо в носу, жёлто-рыжее пламя волос. Котули струились по лестницам ловко и как будто небрежно, безо всяких видимых усилий, словно клоки шерсти, несомые легчайшим ветерком.
Впереди виднелась платформа с другим провожатым, который ритмично крутил согнутой в локте рукой, когда снизу донёсся раздирающе-захлёбистый вопль.
— Я же говорил! — обернувшись к Илидору, выпалил вдруг Йеруш. Щёки его пылали, рот уехал немного набок. — Если грибойцам что-то не понравится — они это просто сожгут к ёрпылям!
К этому моменту Илидор почти убедил себя сосредоточить всё внимание на дурацких ступеньках и дурацких поручнях, которые больше напоминали о шаткости бытия, чем служили опорой — и он ничего бы не заметил внизу, даже если бы там принялись плясать драконы в оранжевых штанах. Оклик Йеруша выдернул Илидора из оцепенело-сосредоточенного состояния, в котором у него уже почти начало получаться шагать, подстраиваясь под ритм качающихся ступеней, и теперь, сбившись с этого ритма, дракон пошатнулся, выругался и вцепился в тонкие поручни, как в последнюю надежду. Когда лестница качалась, из тела как будто вынимали все кости и оно готово было желейно стечь в бездну под ногами, просочиться между ступеней.
Мысленно отвесив себе затрещину, Илидор очень-очень неохотно посмотрел вниз. Подвесная лестница качалась под его ногами. Позади шипел-взмяукивал Ыкки. Йеруш дышал ртом и, вцепившись в опоры лестницы, смотрел вниз.
Там, подёргиваясь и наверняка ужасно воняя, догорали несколько существ, похожих на людей — в чём можно быть уверенным в этом лесу, глядя с такой высоты? Существа корчились почти прямо под сгонами, а вокруг них стояли и орали нечто неслышное на такой высоте четверо грибойцев. В поднятых руках они держали качающиеся на длинных верёвках фонари, и внутри фонарей растекался огонь, не похожий на пламя горикамня. Илидор и Йеруш таращились на происходящее внизу, разинув рты, а провожатый грибоец с площадки сгона орал, надрывая горло: «Переход, переход!».
Сжигать кого-то заживо? Зачем? И для чего? Кто может быть так излишне и бессмысленно жесток и вдобавок на голову ушиблен, чтобы без нужды жечь огонь в лесу? Что тут вообще происходит и какая каша бурлит в головах у лесных народцев? Илидор не то чтобы испугался, но вдруг перестал быть уверенным, что очень уж желает познакомиться с этим лесом поближе.
И тут же в памяти всколыхнулось напутствие, изречённое Юльдрой, когда разбирали лагерь на вырубке. Верховный жрец определённо что-то знал о старолесских странностях, поскольку говорил своим жрецам:
— Мы должны сохранять себя верноспокойными на всём протяжении предстоящего пути, а он будет длинен и весьма непрост. Но мы обязаны помнить: ничто не сверхсильно настолько, чтобы смутить наш разум и поколебать веру. Мы в каждый миг обязаны помнить о своей величественной цели — очистить от скверных наветов доброе имя основателя Храма и вернуть свой свет в простёртость Старого Леса. Много трудностей будет на нашем пути, многажды нас попытаются убедить в неправомерноприятии дела Храма, и многие лесные народы распахнут пред нами свои странные и злобные истории в попытке остановить…
Котули шипели на эльфа и дракона, замерших посреди перехода: «Идите! Идите! Упустим сгон!».
Пришлось вцепиться покрепче в шаткие ветви опоры, стиснуть зубы и пойти вперёд. Лишь раз Илидор оглянулся и… целое мгновение он был уверен, что видит на одном из ореховых деревьев скрючившуюся у ствола фигуру женщины. Можно сказать, знакомой — светлые, сильно блестящие волосы и наряд, украшенный перьями, сухие мышцы воина на голых руках, мощь сжатой пружины.
Грибойцы неловко, наступая на внешние стороны стоп, отступали в лес, глядя на то дерево, где мгновение назад Илидор видел женщину. Стоило отвести от неё взгляд — женщина исчезла, осталась лишь чудная игра солнца и теней на стволе.
— Упустим сгон!
По плечу Илидора чувствительно хлопнул Ыкки, дракон покачнулся на лестнице и рявкнул на котуля.
— Не можна упускать сгон! — рявкнул в ответ Ыкки. — Сё место одно, где сегодня есть путь! И тропы на север недоходимые!
— Недочего?
Котуль только зашипел, прижав уши, и махнул рукой.
Они добрались до точки сгона, когда стволы перегонных кряжичей уже гудели от движения сока. Провожатый едва ли не пинками загнал путников в лёгкие и длинные лодки-перегонки, едва ли не ногами утрамбовал поклажу в герметичные ящики на носу. И, лишь только успели путники вытянуться на дне лодок, как их подхватил поток древесного сока и с дикой скоростью, сталкивая внутри кишки, понёс на северо-восток.
«Я лечу внутри дерева в земли говорящих котов», — проговорил про себя Илидор и беззвучно расхохотался, поскольку поверить в это окончательно было почти невозможно.
Глава 11. Прайд
Мир котульского прайда был полон запахами близкой воды, рыбы, жёлтой пыли и шерсти. Запахи сплетались в косичку, но никогда не смешивались.
Самым крепким жрецам и дракону Юльдра велел оставаться в посёлке и «ожидать пригона ездовых животных, которые могут быть доставлены в любой момент». Илидор пытался выяснить, почему существа, которые передвигаются с известной скоростью и находятся на известном расстоянии, могут быть «доставлены в любой момент», а не, к примеру «завтра в полдень» или «не позднее сегодняшнего вечера, если только кряжич не упадёт им на башку» — но ответа не получил.
За посёлком следили. Кто-то смотрел из крон кряжичей, из густого подлеска — Илидор часто ощущал у себя на шее щекотку, какая бывает от недоброго и внимательного взгляда со спины. Дракон бы не очень удивился, если бы оказалось, что следит за ним та женщина с лисьими глазами, хотя ни разу он, обернувшись, не видел в лесу никого, и даже листья не шевелились на деревьях и кустах. Но щекотка от чужого взгляда возвращалась снова и снова.
То и дело кто-нибудь из полунников, живших за рекой, приходил к котулям по какой-нибудь пустячной надобности и потом долго не убирался восвояси, шатался туда-сюда, заводил разговоры, слушал проповеди жрецов — кто-нибудь из них то и дело оказывался посреди поселения и рассказывал котулям о Храме, об отце-солнце и об умных мыслях, которые изрёк когда-то воин-мудрец. Котули слушали короткие проповеди, замерев, внимательно глядя на жреца и подрагивая ушами. Полунники — сосредоточенно, словно запоминая каждое слово и пытаясь тут же найти в нём потаённый смысл.
Пугающе выглядели эти существа, похожие одновременно на человека и ягоду, странно блестела на солнце их зеленоватая плотная кожа, испещрённая мельчайшими рытвинами, словно приклеенные держались волосы, похожие на пуки водорослей, чуткими змеями шевелились над головами растущие из макушки длинные усики.