— Вообще?
— Просто умирали, — кивнула Фати. — Есть храмовые записи.
Я побарабанила пальцами по столу.
— Есть хорошая вероятность, что и мы там погибнем. Фати, ты не раскопала, все храмы равноценны? Или это было в каком-то конкретном?
— Как я поняла, все храмы равноценны. А вот то место, которое ты отметила на карте, я тоже нашла. На старых картах, в храме.
— Потрясающе! — восхитилась Мариса. — За несколько дней!
Фатима пожала плечами. Она как раз ничего потрясающего в этом не видела. Все логично.
Когда ты с детства бываешь в храме, когда знаешь, куда идти и где искать, когда ты внучка жреца… это несложно. Вот если бы искать надо было в королевском дворце — там она не согласна. Там она не бывала.
А в храме-то что такого?
Дед любит и детей, и внуков, и в гостях они у него бывают регулярно.
— Я точно побываю в храме, — честно сказала я. — А вы как хотите. Я с собой никого звать не буду, сами понимаете, это опасно.
Подзатыльник я получила от Марисы. А пинок от Севиллы, кажется. Чтобы не говорила глупостей.
Научила на свою голову.
— Каэтана, у меня к тебе важное дело.
— Матиас ты и дело — несочетаемо, — вздохнула я. — что нужно-то?
— Я тут с твоим отцом поговорил.
Улыбочка у Матиаса Лиеза была на редкость пакостной. Но я не дрогнула.
— И что?
— Он сказал, что готов благословить нашу помолвку.
— Замечательно! — обрадовалась я. — А кто нас содержать будет, он не сказал?
— То есть?
— Где мы будем жить, что мы будем кушать, во что одеваться… Лиез, твой отец ничего про благословение не говорил? Нет?
Матиас скрипнул зубами. Я и так знала, что попала в точку. Более того, Матиас двойной идиот, потому что разговор он затеял неподалеку от отцовского кабинета. И мне кажется… да нет! Я почти уверена, что дверь буквально на волосок приоткрылась!
— Отец поругается и смирится.
— А я — нет! Вот представляешь — нас уже двое, несогласных. И твой отец, и я… так что я тебя тоже благословляю. На союз с моим отцом. Он как раз вдовец.
Пошлый намек Матиас не понял. Что ж, в этом мире секс-меньшинства приравниваются к умалишенным. И лечатся в местных дурдомах. Очень здоровая атмосфера.
— Думаю, ты согласишься. Кстати, раэша Луна очень тобой недовольна.
— Можешь ей передать, что на мнение продажной девки мне плевать, — отрезала я. — Мой отец может спать с кем пожелает, это его право. Но я не могу бросать тень на свою репутацию и жить в одном доме с подобной… особой.
Матиас невольно кивнул.
Да, женщины во всех мирах делятся на две категории. Для семьи — и для развлечений. Что бы там не говорили и не кричали — есть девушки и есть девки. И умные мужчины эти категории не смешивают.
— Каэтана, и все же…
— Матиас, ты с отцом-то поговори? Мы с Марисой уезжаем сначала к Ибанесам, потом в Академию. После такого скандала, сам понимаешь…
Матиас понимал.
Жоао Феррера определили на лечение, а других Ферреров брачного возраста просто не было в семье. Или они уже были женаты. Так что… Уехать для Марисы было лучшим выходом.
Он бы поехал с нами, но кто ж его пустит?
— В Академию?
— Мариса получит дополнительный год стажировки. Так делают. Директор согласится.
— ты так в этом уверена?
Я пожала плечами, была охота объясняться.
— твой отец может многое.
Матиас внезапно схватил меня за руку. Вырваться я могла бы мгновенно, но… пусть утопит себя поглубже. Вот стреляйте и убивайте, а дверь в кабинет шевельнулась.
Точно, нас подслушивают.
— Каэтана, прошу тебя! Ты же понимаешь, я выгодная партия, а отец позлится, да и простит! И все у нас будет хорошо! Я тебя люблю, ты ко мне тоже неравнодушна, я же вижу….
Я привычно отключила мозг.
Неравнодушна, ага. Очень хочется тебя ногами попинать, просто мечтаю три раза в день.
— Каэтана⁈
Понятно, пока я мечтала, мне как раз закончили в любви признаваться.
— Эс Лиез, я сто раз говорила, что между нами не может быть ничего личного. И в сто первый повторю то же самое.
Дверь скрипнула.
— И я добавлю. Эсса Кордова, благодарю за понимание. Матиас, в кабинет!
Пошел, конечно. А чего на меня-то смотреть, как Ленин на буржуазию? Я что ли тебя заставляла рот в коридоре открывать, да еще в чувствах признаваться? Вот сам и расплачивайся за свою дурость. А у меня еще дела есть.