Эльф… Нет, он точно не из моего мира…
- Что тебе надо? – бросил он мне.
- Прошу прощения, - я покачал головой, - похоже, ничего. Я думал… Мне мастер Савос Арен сказал, что у тебя нет маны, и я подумал, что мы с тобой… родственники. Но я ошибся.
Он вперил в меня острый взгляд:
- Ты хочешь этим сказать, что у тебя тоже нет маны?
- Да. Мне маги так сказали.
- И ты… Значит ты думал, что мы родственники? Ты имел в виду, что мы с тобой из одного мира?
Меня бросило в жар:
- Да, - сипло выдавил я. - Откуда ты знаешь?
- Откуда, откуда, - проворчал он, отвернувшись и рассматривая стену напротив. - Оттуда… Отсутствие маны при возможности колдовать – это не местная черта. Это черта пришлых… Разочарован, что я не человек? Я тоже разочарован, что ты не эльф, - он повернулся ко мне. – Я тоже хочу встретить своих. Вот уже восемьдесят лет.
- А ты… Ты откуда?
- Откуда? – он невесело усмехнулся. – Название моего мира тебе ничего не скажет. Нет, скажет, конечно, но не то. Но название моей расы – возможно.
- Но ведь ты альтмер? Или босмер…
- Альтмер или босмер? – Колселмо опять усмехнулся. – Видно, недавно ты здесь, юноша, что не отличаешь альтмеров и босмеров… Впрочем, для меня первое время что норды, что бретонцы, что имперцы – тоже все на одно лицо были… Нет, я не альтмер и не босмер. Моя раса звалась двемерами.
- Это те, которые пропали несколько тысяч лет назад?
- Да, они, хотя кто на самом деле пропал – это ещё вопрос… Пошли уж сядем, юноша, в ногах правды нет… В том месте, на котором мы сидим, её, конечно, тоже нет, но сидя всё же удобнее… Эй, Айкантар, принеси вина.
Мы уселись на неудобную каменную скамью, накрытую протёртой шкурой, и Колселмо разлил вино по кружкам. Когда он разливал, я заметил, что у него дрожат руки, а когда я поднял свою кружку, то понял, что они дрожат и у меня.
- Твой мир, юноша… Как тебя зовут-то?.. В твоём мире тоже нет магов?
- Фьодор меня зовут. Да, у нас магов нет. У нас развивается… э-э-э… Ну… - чёрт, никакой аналогии в местном языке! – Ну, железные вещи, в них – молнии, и они оживают, но они не живые.
- Я понимаю, что ты хочешь сказать, - покивал он, опустошая свою кружку. – Вы в космос вышли уже?
- Да, мы посылали… корабли без людей на другие… миры…
- К другим звёздам?
- Нет. Только около нашего солнца.
Он махнул рукой:
- Фьодор, мы уже сотни лет, как летаем к другим звёздам… Понимаешь ты? Я летал к звёздам, я готовился стать капитаном корабля, а потом… Потом я оказался здесь. Это было восемьдесят лет назад. Ты понимаешь, что значит для человека, который видел другие звёзды, оказаться заключённым в этом отсталом мире?..
- Понимаю…
- Нет, - покачал он головой, - не понимаешь. Из мира космической техники попасть в мир, где техника не работает… Тебе не понять… Ты потерял только бытовые удобства. А я потерял звёзды…
- Подожди, ты сказал, что здесь техника не работает?
- Ты не проверял? Нет, не работает. Простейший паровой двигатель – не работает.
- Почему? – не понял я.
- Если бы я знал, я бы уже давно построил примитивный корабль и улетел отсюда… Но я не знаю.
- Может, ты неправильно собрал паровой двигатель?
Он снисходительно усмехнулся, вылил в себя остатки вина из кружки и поднялся.
- Пошли, Фьодор, сам посмотришь.
Мы спустились к подземной речке, перекрытой сверху толстыми каменными плитами, прошли вдоль неё и оказались в довольно широком коридоре. Колселмо повесил у себя над головой магический светлячок, мы минули коридор, и маг открыл массивную каменную дверь, пропустил меня вперёд, вошёл следом и погасил светлячок.
Мы оказались в просторном помещении – метров двадцать в длину и ширину в нём точно было. Вдоль стен тянулись каменные ниши, сплошь уставленные какими-то металлическими деталями и приборами, где-то далеко слышалось глухое чух-чух, словно бы работали какие-то огромные поршни, а на стенах через равные промежутки висели магические светлячки. Впрочем…
Я присмотрелся к этим магическим светлячкам, запрыгнул на одну из ниш, чтобы повнимательней их рассмотреть. Светлячок на проверку оказался электрической лампочкой. Она была непривычной мне круглой формы диаметром сантиметров десять, сделана из толстого стекла, и вольфрамовая нить была толще привычных мне, но сомнений в своей природе лампочка не вызывала.
Я прошёлся вдоль ниш, рассматривая детали и приборы. Металл, из которого они были изготовлены, я определить не мог. Он был серо-жёлтым и очень тяжёлым. Я попытался согнуть тонкий штырёк, но тот не поддался.
- Что это за металл? – заинтересовался я.
- Двемерит.
Как он объяснил, двемерит сам по себе серый, а желтоватый оттенок ему придаёт амальгама – сплав ртути в данном случае с золотом, хотя мне казалось, что золочёные доспехи должны иметь более яркий оттенок. А вот название двемерит мне не говорило ничего. Колселмо развёл на это руками и сказал, что ни в его мире, ни в этом другого названия нет. Я спросил о строении атома этого вещества и получил ответ, что вокруг его ядра вращается семьдесят восемь «кру-шну». И чёрт его помнит, что это за элемент с семьюдесятью восьмью электронами…
Детали были хорошего качества, словно бы машинного, и Колселмо подтвердил, что они действительно изготовлены на станках с паровым приводом, а когда я набрёл на небольшой и компактный паровой двигатель, он предложил мне оценить его техпригодность.
Я бегло осмотрел его трубки, котёл, попробовал на подвижность поршни и вынес вердикт, что внешне конструкция нареканий не вызывает. Колселмо залил в котёл воду, в топку под ней бросил несколько горстей размельчённого каменного угля и магическим огоньком поджёг его.
Через несколько минут котёл нагрелся и поршни сначала медленно, а затем всё быстрее начали двигаться и крутить прикреплённое к ним колесо. Паровой двигатель прекрасно работал. Колселмо потушил огонь и предложил мне перенести агрегат в лабораторию магов. В лаборатории он снова долил воды в котёл и снова поджёг уголь. Мы ждали долго, точно больше десяти минут, котёл уже раскалился, но поршни оставались неподвижны. Я осторожно их подвигал, предполагая, что, возможно, их просто заклинило; их не заклинило, но на давление пара они не реагировали. Я приоткрыл крышку котла – из неё вырвался столп горячего пара. Я потушил уголь, попробовал воду – вода оказалась водой. Слил её, продул трубки, залил снова, растопил топку. И снова ничего.
Я потушил огонь и отнёс двигатель назад в подземелье. Здесь он работал без нареканий. Ничего не понимая, я осторожно взял работающий двигатель и понёс его в лабораторию. Уже в коридоре поршни стали двигаться заметно медленнее, а когда мы вышли к речке, остановились. Я повернул назад. В коридоре поршни снова ожили, а в подземелье вернулись к своей первоначальной скорости. Я поставил двигатель на его место, сел на землю и выдавил из себя только одно слово:
- Как?!
- Не знаю, Фьодор, - покачал головой Колселмо. – У меня есть несколько версий, в одной я даже почти уверен, но прямых доказательств у меня нет. Если хочешь, расскажу как-нибудь. Но общий смысл в том, что если в единицу времени происходит выделение энергии больше некого определённого значения, то эта энергия исчезает, а не уходит в работу. Это не касается магии, природных энергий и открытых систем, то есть метнуть камень ты можешь с какой угодно силой.
- Почему так происходит?
- У меня есть предположения о природе этого явления, но если ты здесь недавно, очень долго придётся рассказывать. Но это только предположения.
Я прикинул в уме расклад и спросил:
- Есть такая смесь, не знаю, как она по-местному называется. Уголь, сера и ещё одно вещество…
Колселмо энергично кивнул:
- По-двемерски это нчун. На поверхности он тоже не взрывается. В открытой ёмкости горит, в закрытой – превращается в пыль, но взрыва не происходит.