***
Утром, настолько рано, что Генри досматривал второй сон и намеревался посмотреть, как минимум еще столько же, Джоан пришла и разбудила его. Сначала он решил, что начался третий сон, и приготовился с интересом наблюдать за дальнейшим развитием событий — во сне оно могло быть весьма и весьма любопытным. Но после того, как Джоан в третий раз громко позвала его и потрясла кровать, Генри окончательно открыл глаза и с удивлением посмотрел на нее. Она стояла над ним, серьезная и даже немного сердитая, и он сразу вспомнил, что точно так же она выглядела на маленькой кухне у Сагра, когда готовила, а он мешался под ногами. От этого воспоминания ему стало вдруг весело, и он потянулся и улыбнулся. Потом снова вспомнил про королеву и снова удивленно на нее посмотрел.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, совершенно забывая о том, как полагалось обращаться к королеве. Она была Джо, они стояли на кухне… Она стояла у него в комнате. Генри тряхнул головой, окончательно просыпаясь. Джоан невозмутимо смотрела на него, но в уголках ее губ он заметил спрятанную улыбку и невольно задержал дыхание.
— Бужу тебя. Идем.
— Куда?
— Куда я скажу, — она наконец улыбнулась, и он заставил себя выдохнуть, потому что, улыбаясь, королева чем-то отдаленно напоминала ему Джо, и от этого у него что-то странно сжалось в районе солнечного сплетения.
— Действительно, глупый вопрос, — пробормотал он, садясь на кровати и протирая глаза. Начал медленно одеваться, думая про себя, что любой самый невероятный сон был бы правдоподобнее такого утра.
— А ты не подумала, — спросил Генри вдруг, — что могла меня застать тут, например, совершенно раздетым? Это все-таки моя комната.
«И дверь, насколько мне помнится, была заперта», — добавил он про себя.
Она усмехнулась.
— Не думаю, что открыла бы для себя что-нибудь новое. Или ты скрываешь под штанами хвост?
— Нет, — он натянул второй сапог, встал и подошел к ней. — В отличие от некоторых, хвоста у меня нет.
Он мог ошибаться, но ему показалось, что, выходя из комнаты, она тихо смеялась.
***
Замок всегда начинал просыпаться снизу-вверх — поэтому рано утром две открытые галереи, огибающие верхний двор, были всегда совершенно пусты. Изредка проходил сонный стражник, ожидающий, когда закончится его караул, да мальчик, отвечающий ночью за факелы, пробегал с колпаком, убирая все огни с первыми лучами рассвета.
Она снова привела его в кабинет. Во времена старого короля здесь стояло несколько шкафов с разными экзотическими напитками, которые король собирал и которыми спаивал всех дорогих сердцу гостей. Генри бывал здесь четыре раза, и всякий раз основательно пополнял свои знания об алкоголе и последствиях его употребления. Сам король пил немного, предпочитая говорить, пока его гость стремительно терял ясность взгляда и твердость ума. Вторым увлечением короля были географические карты, так что в его время практически все стены были увешаны ими, они лежали в свитках на стеллажах, были расстелены на столах и иногда даже лежали на полу.
Карты висели и сейчас, однако часть из них была убрана, чтобы дать место стеллажам с книгами. Книги были повсюду — кроме шкафов они лежали на столах, стульях и высились гигантскими стопками на полу. У Генри сложилось впечатление, что большая часть королевской библиотеки переехала сюда. Он заметил также небольшой закрытый шкафчик, от которого шел сильный аптечный запах. Стеллаж с разноцветными бутылками тоже был на месте, но его содержимое явно сильно подсократилось за последние неспокойные годы. Остались и несколько больших удобных кресел у камина, появившихся здесь еще во времена дедушки старого короля. Они были старомодны и уже много раз меняли обивку, но в свое время их ничем не заменили — и поэтому теперь эти кресла стояли, как семейная реликвия, набирая в цене при каждом следующем короле.
Джоан подошла к одному из столов, стоявшему у окна, и начала снимать с него книги, свитки, связки перьев и прочий хлам. Генри постоял в дверях, затем не выдержал и спросил:
— Зачем я тебе здесь?
Она подошла к нему со стопкой книг, и он вовремя подставил руки, чтобы их поймать.
— Сейчас сюда придут Уорсингтон и Бертрам, — и все утро мы посвятим нуднейшим разговорам о судьбах мира, а потом отправимся на Высокий совет, чтобы обсуждать все то же самое.
— И? Ты боишься, что можешь их съесть?
— Очень даже может быть, — пробормотала она, возвращаясь к столу.
Генри молча стоял с книгами в руках. Она, вероятно, почувствовала спиной вопрос, звучавший в этом молчании, и медленно обернулась:
— Ты был вчера там, — пояснила Джоан.
— Да, — кивнул Генри. Он все еще держал книги, и один из переплетов больно впивался уголком в руку.
— Я не могу позволить, чтобы это повторилось. Раньше мне казалось, что я способна контролировать себя — но я, по-видимому, ошибалась. Так что мне нужен кто-то, кто сможет контролировать меня.
Руки затекали под тяжестью книг.
— У меня нет никого, кроме тебя, — сказала Джоан тихо. — Никого, кто мог бы стать таким человеком, — добавила она, потому что первая фраза сама по себе была слишком близка к истине, чтобы ее можно было произносить вслух.
Генри молчал, а внутри постепенно разливалось беспомощное сумасшедшее отчаяние — потому что теперь он точно никуда не мог от нее сбежать. А она стояла, холодная и спокойная, совершенно чужая, с тонкими руками, о которых он знал все и которые творили невесть что все эти годы, и, хотя он не мог сейчас видеть родинку под правым ухом, он все равно знал, что она там.
— Ты останешься? — спросила Джоан тихо. Он сухо кивнул, и она отвернулась.
«Чертова семья, — подумал Генри. — Чертова семья садистов, которые обладают неподражаемым талантом обращаться с просьбами так, что ты не можешь им отказать. Даже зная, что потом будешь жалеть всю свою жизнь. Может, они специально их придумывают? Может, какой-нибудь мой прапрадедушка сумел здорово насолить королевской семье, и теперь они мстят мне за все предыдущие поколения рода Теннесси?»
— Что нужно сделать с этими книгами, Джоан? — бросил он ей в спину.
— Поставь их на нижнюю полку шкафа, который сзади тебя. Нет, не этот, правее. Вот так. Спасибо.
***
Комната, в которой заседал Высокий совет, была темной, пыльной и мрачной. Закопченные гобелены изображали великие события истории, но грязь и чад сделали свое дело — история погрязла во тьме, а от самих событий остался лишь тусклый блеск золотой нити, вспыхивающей в полумраке призраком былого величия.
Вокруг массивного стола, блестящего полированной гладью широких досок, стояло четырнадцать стульев. Тринадцать из них было занято — пустовало лишь кресло с одного конца. Его спинка возвышалась над остальными, и подлокотники хищно тянулись к столу.
Генри, чье место было на другом конце стола, мрачно поглядывал на кресло напротив. Он очень смутно представлял себе свою роль на этих заседаниях. Встреча с Уорсингтоном и Бертрамом в кабинете королевы прошла именно так, как он и думал — большую часть времени Генри ощущал себя мебелью, и никто из присутствующих, включая королеву, не пытался убедить его в обратном.
Он был уверен, что сейчас все будет точно так же.
Лорды по обе стороны стола изредка поглядывали на Генри — с любопытством и недоверием одновременно. Вопрос, что он тут делает, казалось, висел в воздухе — и, несмотря на разговор с Джоан, у Генри не было на этот счет убедительного ответа.