Ей необходимо было найти себе занятие — какое-нибудь невероятно занимательное занятие, быстрее всего заменившее бы собой воспоминания. Потому что они стали возвращаться. И Джоан с ними не справлялась.
Сначала это был Саузертон. Затем все, что было до него. Вся та жизнь. Было так странно, что тогда что-то вообще могло волновать ее. Что она могла мучиться и переживать. Что по какой-то нелепой, непонятной причине она могла отпустить Генри — не отпустить, прогнать, именно прогнать его, не имея никакой уверенности, что она сможет увидеть его снова — зачем? Почему? Как она могла? В такие моменты Джоан хваталась за стены, грязные серые стены Дельты, и начинала часто-часто дышать.
«Дыхание, Джоан, — учил ее Сагр. — Научись контролировать свое дыхание. Ты дышишь, приходишь в себя, успокаиваешься. Дыши. Ничего не говори, ничего не делай, никуда не иди. Просто дыши».
Она дышала. Вспоминала Сагра — и дышала. Вспоминала отца — и дышала. Вспоминала Генри и...
Нет. В эти моменты она все еще не могла дышать.
Джоан чувствовала, как неровный камень начинает крошиться под пальцами, как начинает кружиться голова, как перед глазами вместо реальности расцветает совершенно другой мир — тогда брала себя в руки, сжимала, сдавливала торчащие ребра и дышала, дышала, дышала. Вдох, вдох, выдох. Вдох, вдох, выдох. Вдох, вдох, вдох.
Нужно было бежать из этого города. Он тоже оказался неправильным местом, еще более неправильным, чем рыбацкая деревня. Здесь было слишком шумно, резкие запахи били в нос, люди сбивали с толку, все куда-то спешили, вечно никуда не успевали. Город вырвал Джоан из ее равнодушной летаргии. Больше не было сил делать вид, что ничего не было. И больше не было сил вспоминать все, что было. Стены Дельты могли рухнуть в конце концов, если бы она продолжила конвульсивно крушить их при каждом удобном случае.
Надо было бежать.
Но Джоан больше не могла бежать просто так, без цели и смысла. Она должна была знать, куда и зачем идет.
***
Спустя неделю после памятных соревнований, завершившихся сенсационной победой безвестного Джо Дрейка, оборванный паренек сильно преобразился — вместо босого, пропахшего морем и рыбой мальчишки по очень узкой и весьма грязной улочке уверенно пробирался высокий юноша с изящным холеным лицом и внимательными ореховыми глазами. Что-то было в нем такое, что заставляло прохожих сторониться и уступать дорогу, не задавая лишних вопросов. Юноша шел, заложив одну руку за пояс, и внимательно смотрел себе под ноги, лишь изредка поднимая взгляд. Его движения были быстрыми и точными.
Джоан осторожно пробиралась по улице, раздумывая, куда может податься. Фактически единственным рынком труда Дельты был порт, но Джоан хватило моря на ближайшие несколько жизней. Она раздумывала о том, чтобы пойти подмастерьем к какому-нибудь ремесленнику — у нее были сильные и ловкие руки, и, если ей удастся представиться свободнорожденной, все может получиться.
Шаги сзади заставили Джоан остановиться и прислушаться. Она замерла. Это не могло происходить снова. Они не могли найти ее здесь. Но она определенно уже слышала такие шаги — тихие, мягкие, крадущиеся шаги.
Первым желанием было бежать. Бежать так быстро, чтобы уже никто никогда не смог ее догнать. Бежать как можно дальше от этих шагов, потому что при одном воспоминании о том, кому они могут принадлежать, внутренности сжимал страх. Страх совершенно иррациональный, простой детский ужас, ужас от воспоминаний, а не от опасности как таковой...
«Стоп, — сказала Джоан самой себе, — стоп. Еще раз это не повторится. Хватит. Хватит бежать».
Она развернулась и пошла навстречу шагам. Ее услышали, потому что неожиданно стало тихо, и Джоан могла различить, как замерло дыхание тех, кто преследовал ее. Они не ожидали, что она пойдет к ним. Хорошо.
Она мысленно отсчитывала расстояние от себя до тех, кто теперь настороженно ожидал ее появления из-за поворота. Пятьдесят шагов. Двадцать. Десять. Три шага. Два. Один.
Джоан вышла из-за угла и громко вздохнула от удивления. Она так хорошо представляла себе молчаливых угрюмых людей в черном с аккуратными лицами профессиональных убийц, настолько была уверена, что ее поджидают именно они, что теперь при виде сапожника и портного, у которых она была не далее, как вчера, она застыла на месте от неожиданности. Не было опасности. Не было ужаса. Были двое ремесленников, не очень умных и откровенно грубых. Но они не представляли для Джоан ровно никакого интереса.