— Открыть свою гостиницу. Чистую, респектабельную гостиницу, — добавила Клара, как будто оправдываясь.
Королева слегка прищурилась.
— И для этого вы каждый вечер выгоняете этих девушек? — спросила она жестко. — Зарабатывать на свою мечту?
— А вы не гоните солдат на смерть — защищать свою власть? — спокойно парировала Клара.
Королева как будто бы слегка смутилась. Потом неожиданно улыбнулась.
— Вы мне нравитесь, Клара Бринн.
Клара промолчала. Едва ли стоило говорить королеве, что она ей совсем не нравилась.
Вероятно, лицо опять выдало ее, — поскольку королева тут же спросила:
— Что вы думаете обо мне?
Клара ответила не сразу. Наконец решилась:
— Это правда — то, что о вас говорят?
— Смотря что обо мне говорят, — спокойно заметила королева.
Клара глубоко вздохнула.
— Говорят, — медленно начала она, — что вы видите в темноте. Говорят, что вам не страшен ни жар, ни холод. Говорят, вы сильнее, быстрее и выносливее любого человека на земле. Говорят, — добавила Клара очень тихо, — что это вы сожгли имперскую армию под Бронсдли.
Королева медленно повернулась к ней, и в оранжевом свете нового утра ее глаза отливали древним золотом.
— Значит, вот что обо мне говорят? — спросила королева таким голосом, что на одно короткое мгновение Кларе стало страшно.
Она молча кивнула. Королева отвернулась и как будто глубоко задумалась. Следовало держать язык за зубами — но любопытство пересилило:
— Это правда? — повторила Клара свой вопрос.
— Отчасти, — усмехнулась королева и снова посмотрела на нее. — Спасибо, госпожа Бринн.
— За что, ваше величество?
— За честность.
Клара снова только кивнула, глядя, как оранжевая полоса медленно превращается в красное зарево между горизонтом и скучными тонкими серыми облаками. Глаза неумолимо слипались — если бы не этот безумный разговор, она давно бы уже спала.
От королевы снова ничего не ускользнуло.
— Я не буду больше вам мешать, — сказала она, легко и быстро подымаясь. Клара тоже встала — хотя у нее это и не получилось так же бодро. — Еще раз благодарю.
С этими словами королева ушла — как обычно, бесшумно исчезнув, — и первый луч солнца вырвался из-за горизонта.
***
Проснувшись на следующий день, Клара долго лежала, вспоминая вчерашний разговор с королевой. Он вызывал у нее очень противоречивые чувства, и Клара была далеко не уверена, захочет ли она такое повторить — но это, как оказалось, ей не грозило. В тот же день ближе к вечеру в лагерь прибыл запыхавшийся и запыленный гонец на взмыленной и еще более запыленной лошади, а на следующий день лагерь охватили лихорадочные сборы. Клара быстро поняла, что к чему, и дала барышням команду потихоньку сворачиваться. Можно было, конечно, двинуться вместе с армией, и заработать на этом еще немного — но Клара была достаточно умна, чтобы этого не делать. К тому же, армия оставляла позади множество раненных. А раненные — те же солдаты, только с кучей свободного времени.
Королевская армия покинула окрестности Стетхолла, фургончики Клары переместились в окрестности лазарета — она стала снова привычно оценивала риски, прибыль, издержки и непредвиденные расходы, когда однажды утром ей пришло письмо. Клара внимательно посмотрела на печать, покачала головой, вскрыла его. Оно оказалось весьма немногословным.
«Госпоже Бринн — для исполнения мечты».
В письме лежал сложенный в несколько раз вексель. Клара медленно развернула его.
— Да здравствует королева, — прошептала она тихо, глядя на цифры, выведенные крупным ровным почерком.
***
Бертрам привык, что королева всегда заявлялась к нему в шатер без спроса, причем заявлялась неожиданно и нагло, всякий раз выводя его из себя этой показушностью. Он пытался намекнуть, что ему такое положение дел не нравится — но без особого успеха. Потом она его вообще чуть не придушила, задушив при этом всякое желание спорить — а затем случилось Бронсдли, после которого все изменилось. И все это чувствовали. Но Бертрам никогда бы не подумал, что изменилось настолько.
В тот день он получил вести от южной границы. Плохие вести. Бертрам уже собирался пойти разыскивать королеву — но, подходя к шатру, увидел у входа ее саму. Королева не спряталась внутри, не выпрыгнула на него из темноты, не окликнула со спины — стояла, как все нормальные люди, на виду, так что ее высокую фигуру было заметно издалека. Бертрам удивился. И насторожился. Подошел к королеве, склонил голову в легком поклоне — и окончательно изумился, услышав вопрос:
— Мы можем поговорить?