Бертрам смерил Гаса взглядом и слегка фыркнул.
Снаружи раздались шаги, и в шатер вошел тот самый молодой мужчина, который проводил Гаса к палатке. «Третий в сговоре», — внезапно мелькнула догадка у портного.
— Моя королева, — молодой мужчина повернулся к женщине и низко наклонил голову. — Хорошо, что я застал вас здесь. Вас разыскивал какой-то молодой человек с посланием от мастера Ститча, — тут он заметил Гаса и слегка кивнул ему. — А, вы уже здесь. Передали письмо?
Гас издал неопределенный сдавленный звук и начал бегать глазами от молодого мужчины к Бертраму, затем к женщине — и дальше по кругу. Женщина — а точнее, королева, — вздохнула и слегка усмехнулась.
— Не расстраивайтесь, — заметила она спокойно, похлопывая по плечу Гаса, пока тот судорожно ловил ртом воздух. — Вы не первый, кто допускает эту досадную ошибку.
— Вам не приходило в голову, моя королева, что имеет смысл все-таки несколько изменить свой... облик, так сказать? — ехидно спросил Бертрам. — Во избежание ошибок.
— Приходило, — согласилась королева серьезно, а затем снова усмехнулась. — Но иногда же нужно как-то развлекать себя, не правда ли?
***
— Знаете, что учинила эта пигалица?!
Джеймс, лорд Гелленхорт, ворвался в кабинет регента, размахивая письмом. Его остроносое лицо было искажено злобной гримасой.
Уорсингтон и Генри одновременно обернулись к нему. Регент при этом нахмурил густые брови, а Генри...
Генри в очередной раз попробовал не реагировать никак.
Получилось, как обычно, не очень.
— О ком речь, Джеймс? — осведомился Уорсингтон.
— О нашей, Тьма ее забери, королеве, — прошипел Гелленхорт.
Генри глубоко вздохнул.
— Мы со дня на день ждем, когда к столице подойдут имперцы, — продолжал Джеймс, — а знаете, чем занимается она со своей армией?
— Чем?
— Заказывает тряпки!
— Что? — не понял Уорсингтон, хмурясь еще сильнее.
— Джеймс злорадно усмехнулся.
— Вместо того, чтобы прийти к нам на помощь, она заказала две тысячи белых плащей и знамен. И ждала, пока их сошьют.
Брови Уорсингтона превратились в сплошную линию. Генри старался сделать так, чтобы его лицо ничего не выражало — как обычно надеясь, что это его спасет.
Как обычно, не спасло.
— Что скажешь, Теннесси? — Гелленхорт повернулся к Генри. — Ты же, говорят, большой поклонник королевы.
— Кто говорит? — спокойно уточнил Генри.
— Люди. Не уходи от вопроса. Одобряешь ее стратегию?
Генри внимательно посмотрел на Гелленхорта.
— Я предпочитаю не оценивать то, на что никак не могу повлиять. И тебе, Джим, не советую. Вредно для здоровья.
— Какой же ты трус, — презрительно скривился Гелленхорт. — Впрочем, как и всегда.
Уорсингтон напрягся — потому что увидел стальной блеск в глазах Теннеси.
— Осторожнее, Джим, — пробормотал Генри. — Я давал обет королю, которого давно нет в живых. И в любой момент могу решить, что он больше не имеет силы.
— Ха! И я должен этого бояться? Тебя, который уже почти десять лет не держал в руках меча? Ты хоть помнишь, с какого конца его берут?
— Помню, Джим, — голос Генри звучал ровно — но глаза стали еще жестче. — Такое не забывается.
— Довольно, — вмешался Уорсингтон, будто ненароком делая шаг вперед и вставая между Генри и Гелленхортом. — Спасибо, Джеймс. Это важные новости.
Тон регента намекал, что разговор на этом окончен. Гелленхорт кинул последний злой взгляд на Генри, прошипел что-то, к чему тот предпочел не прислушиваться, и покинул кабинет так же стремительно, как до того влетел в него.
— Генри, — тихо позвал Уорсингтон, когда дверь за Гелленхортом захлопнулась, — он знает, что ты тренируешься с Харли-Оксборном?
— А должен? — невозмутимо отозвался Генри.
Регент нахмурился.
***
Как бы ни не хотелось это признавать, но Генри был в глубине души согласен с Гелленхортом. Понять, почему королевская армия не спешила им на помощь, когда они так отчаянно в ней нуждались, было сложно. Генри пытался придумать объяснение и оправдание этому — и не мог.
Он не хотел верить, что королева просто решила оставить столицу на откуп врагу. Джоан не могла так поступить. Во всяком случае, та Джоан, которую Генри знал. Но вот знал ли он королеву?
Прошло почти три года. За это время все могло измениться — она могла стать совершенно другим человеком. Что будет, когда он ее встретит? Узнает ли ее вообще? И чем дольше Генри думал об этом, тем больше ему казалось, что промедление королевской армии — не так уж и плохо. Во всяком случае, для него, Генри.