-Да, господин, - сказал мужчина и поклонился.
И когда Ким Ён Шин обратил все внимание на лук в своих руках, Хьюн торопливо пересек площадку и заглянул за угол оружейного домика. Как он и подозревал, Кан Чхи был здесь. Без слов схватив своего сына за ухо, мужчина повел его в сторону от стрельбища. Всю дорогу сын жалобно скулил.
-Что ты там делал? - отпустив, наконец, его ухо, спросил Хьюн. - Где ты оставил Кан Сэ?
-Больно же, отец! - возмутился второй сын. - Кан Сэ с братом, он уже закончил работать. А я просто хотел понаблюдать за тренировкой господина. Он так хорошо стреляет...
-Чтоб тебя! - воскликнул мужчина, давая сыну подзатыльник. - Я же просил не вести себя осторожно! Мы почти ничего не знаем о новом хозяине.
-Но он хороший!
-Он выглядит хорошим. Кто знает, вдруг он за то, что ты подсматривал за ним, прикажет выколоть тебе глаза?
-Отец...
-Ин Хэ Со так бы сделал... Ладно, прости, я погорячился, - сказал Хьюн и погладил сына по голове. - Я просто очень беспокоюсь за вас.
-Это из-за сестренки? - с увлажнившимися глазами прогундосил Кан Чхи.
-Ш-ш-ш, просил же, не говорить о ней здесь. Помнишь? В новом доме - новая жизнь. Мы не по своей воле приехали сюда. Мы рабы, у нас нет свободы выбора. И все же, мы люди, мы семья. Поэтому, где мы ни находились, мы создадим свое счастье сами. Если его снова разрушат, мы отомстим, а потом создадим свое счастье снова. Это и значит быть живым. Потому, сынок, пока я не пойму, что из себя представляет наш хозяин, попытайся не раздражать его. Хорошо? Никогда не знаешь, какая из мозолей у человека окажется самой больной.
-Хорошо, - с грустным видом кивнул головой Кан Чхи. - Я не буду больше подглядывать за господином.
-Вот и молодец, - погладил его по голове отец. - Я слышал, Кан У сегодня сопровождал молодого господина в город и привез нам оттуда много молочных конфет. Пойдем, поужинаем и я дам тебе столько, что у тебя челюсть устанет их жевать.
-Конфеты? Пойдем скорее, отец! Я хочу...
Хьюн смотрел на своего среднего сына и улыбался чуть печальной ласковой улыбкой. В его долгой жизни было много горя, бедствий и несправедливости. Но, когда он смотрел на сыновей, то в груди разливалось тепло, и он каждый раз с изумлением понимал, что все еще может улыбаться.
4
Ариран, Ариран, перевал Ариран...
Решил ты милый через него уйти,
Оставив меня одну, решил уйти.
Но знай, без меня тебе и десяти ли не пройти,
У тебя непременно заболят ноги...
Хьюн прикрыл глаза и попытался прислушаться к песни. Но поток восторженных восклицаний, издаваемых Сан Хи, мешал. Раб уже сотню раз успел пожалеть, что спросил эту болтушку о молодом господине. Сан Хи была кухаркой и служила семье Ким еще до рождения Ён Шина. Хьюн познакомился с ней, когда зашел на кухню главного дома, чтобы проведать, как устроились Кан Чхи и Кан Сэ. Она в это время хлопотала по хозяйству и выглядела не кухаркой, а курицей-наседкой. Хьюну даже почудилось, что он видел, как у его среднего сына на глазах вырастает второй подбородок. Не обделила женщина вниманием и отца мальчика. Мужчина был мгновенно усажен за стол, досыта накормлен и напоен. Слегка охмелевший от рисового вина раб с изумлением наблюдал за резвой бабенкой. Среди их сословия редко встречались подобные жизнерадостные личности. Тяжелый труд обычно стирал улыбку с людских лиц.
Хьюн тогда подумал, что сможет узнать от Сан Хи о господине что-то большее, чем сухие факты о гибели его родных. Однако стоило ему спросить об этом, как кухарка тут же принялась петь восторженные оды великолепному Ким Ён Шину, который и на личико хорош, и в науках разных толк знает, а во владении мечом так и вовсе не превзойден. Уйти Хьюн не мог, ибо понимал - женщина обидится. Оставалось только сидеть на месте и дожидаться, пока в словах Сан Хи проскользнет хоть что-то интересное. А пока он слушал песню, раздававшуюся где-то вдалеке. Голос певца был столь хорош, что раб едва не пропустил то, из-за чего и задал свой вопрос.
-...любит, когда все лежит не на своих местах. Его это очень раздражает. А еще ему не нравится, когда в доме грязно. И все же наш молодой господин такой заботливый! Представляете, когда заболела наша Ха Ни...
Далее кухарка вновь начала возносить хвалу Ким Ён Шину за его заботливость, доброту и внимание к слугам. Хьюн любезно высидел все два часа монолога, но женщине не поверил. Его прежний хозяин, Ин Хэ Со, тоже слыл в Синси уважаемым и честным человеком. Но его раб знал, что тот часто обсчитывает своих покупателей, а людей ниже себя по статусу и вовсе держит за бессловесных животных. Поэтому в свои сорок восемь лет мужчина предпочитал в первую очередь полагаться на собственное мнение, а не доверять словам других.