Видеть эти силы воочию было, однако, еще страшней. По воздуху двигалось двенадцать легких деревянных гондол, таких же, как на чертеже Ренкина. Каждую несли четыре дракона и четверо же охраняли. Лоуренс никогда не слышал о таком громадном воздушном войске — разве что в эпоху крестовых походов, когда драконы были мельче и добывать для них корм было легче.
Этой мыслью Лоуренс поделился с Грэнби — достаточно громко, чтобы экипаж его слышал:
— Долго такую кучу драконов не прокормить. Вряд ли он сможет предпринять вторую попытку.
Грэнби слегка оторопел, но не замедлил с ответом:
— Полностью с вами согласен. Не устроить ли нам небольшую разминку? До встречи, я думаю, осталось не менее получаса.
— Прекрасно. — Лоуренс поднялся на ноги. Надежная портупея, несмотря на ветер, позволила ему повернуться кругом. Авиаторы избегали его взгляда, но определенный эффект был налицо: спины распрямлялись, шепотки прекращались. Никто не хотел показывать своего страха при капитане.
— Мистер Джонс, будьте добры поменяться местами, — сказал Грэнби в рупор. Верховые и низовые, продрогшие на ветру, пришли в движение и немного согрелись. Идя в строю, они не могли провести настоящие стрельбы, но лейтенант Риггс проявил похвальную смекалку и приказал своей команде дать несколько холостых залпов. Пальцы Данна побелели от холода. Перезаряжая ружье, он выронил рожок с порохом, и Коллинс, перегнувшись далеко вниз, едва успел поймать пропажу за шнур.
Когда загремели выстрелы, Отчаянный оглянулся назад, но тут же без всяких напоминаний повернулся обратно. Он летел без усилий — такой темп он мог выдерживать чуть ли не целый день — и дышал почти не чаще обычного. Единственной помехой для него был избыток боевого задора: приближаясь к противнику, он сделал рывок, но одного прикосновения Лоуренса хватило, чтобы вернуть его в строй.
Французские защитники прикрывали транспорты движущейся стеной — крупные драконы вверху, более мелкие сплошной массой внизу. Лоуренс предполагал, что прорыв этой оборонительной линии даст англичанам некоторую надежду. Носильщики, в основном средневесы пешеры-райе, работали на пределе сил и вряд ли могли оказать серьезное сопротивление.
Но у британцев было всего двадцать три дракона против сорока с лишним французских бойцов, и четверть этого числа составляли сизари и винчестеры. Прорыв обороны представлялся делом почти невозможным, и любой дракон, пробившийся на ту сторону, был бы оторван от своих и вынужден действовать на свой страх и риск.
Лентон на Обверсарии поднял сигнал ближнего боя. Сердце Лоуренса забилось сильней — он знал, что это пройдет лишь после начала битвы.
— Выбери себе цель, Отчаянный, — сказал он в рупор. — Постарайся прорваться к любому из транспортов. — В этом драконьем скопище он доверял инстинкту Отчаянного больше, чем своему. Лоуренс был уверен, что Отчаянный разглядит малейшую брешь во французском строю, как только она появится.
Вместо ответа дракон пошел, как таран, на одну из крайних гондол. Трое французских защитников сомкнулись у него на пути, но он внезапно сложил крылья и ушел вниз. Французы устремились за ним. Отчаянный притормозил, пропустив их мимо себя, сделал несколько мощных взмахов и поднялся прямо к незащищенному брюху левого передового носильщика. Лоуренс видел, что этот дракон, мелкий пешер-райе, тащит свой груз через силу, хотя крыльями пока машет ровно.
— Бомбы готовь! — крикнул капитан.
Отчаянный пронесся мимо пешера-райе, разодрав ему бок, и бомбисты метнули свои снаряды на палубу транспорта. С пешера ответили ружейным огнем. Кто-то вскрикнул позади Лоуренса, и Коллинс обмяк в своей портупее. Его ружье упало в море, а миг спустя за ружьем последовало и тело: другой стрелок перерезал ремни убитого Коллинса.
На самом транспорте стрелков не имелось, но палуба у него была покатая, словно крыша. Три бомбы скатились с нее, извергая дым и не причинив никакого ущерба, две взорвались. Пешер от сотрясения сбился с ритма. Бледное, покрытое копотью, искаженное ужасом лицо глянуло на Лоуренса сквозь дыру в деревянной обшивке — и Отчаянный, заложив вираж, ушел прочь.
Откуда-то снизу падали черные капли крови. Лоуренс перегнулся посмотреть, но не обнаружил никакого ранения. Отчаянный тоже не жаловался.
— Грэнби, — позвал капитан, показывая на кровь.
— Это с когтей, чужая, — отозвался лейтенант.
Сделать второй заход возможности не было: два француза шли прямо на них. Отчаянный стал набирать высоту, французы тоже. Они уже видели, как он умеет финтить, и старались не разгоняться, чтобы опять не проскочить мимо.