При всем при том он показался Лоуренсу хорошим, знающим офицером.
Когда они заняли места за столом, где, кроме них, пока еще никого не было, Беркли сказал без обиняков:
– Вам будут завидовать черной завистью – в том числе и потому, что вам не пришлось ждать. Я Максимуса дожидался шесть лет. Оно того стоило, но я тоже, думаю, возненавидел бы вас, заявись вы со своим империалом, когда мой дракон еще сидел в скорлупе.
– Значит, вас приставили к нему еще до того, как он вылупился?
– Как только яйцо остыло достаточно, чтобы к нему прикасаться. Медных регалов рождается четверо или пятеро на каждое поколение, и случайных людей к ним не назначают. Стоило мне сказать «премного благодарен», меня тут же ссадили на землю. Я пялил глаза на яйцо, обучал сопляков и надеялся, что он не заставит меня ждать слишком долго. Черта с два! – Беркли фыркнул и залпом выпил бокал вина.
За утро у Лоуренса сложилось высокое мнение о воздушном мастерстве Беркли – он, безусловно, как нельзя лучше подходил для работы с редким и ценным драконом и постоянно, на свой грубоватый лад, показывал, как любит Максимуса. Когда они расстались с драконами на дворе, Лоуренс услышал, как Беркли говорит своему: «Вижу, ты не отстанешь, пока и с тебя сбрую не снимут, паршивец ты этакий». После этого он дал соответствующее распоряжение своему механику, и Максимус в порыве нежности чуть не сбил его с ног.
Офицеры понемногу собирались к обеду. Большинство из них были гораздо моложе Лоуренса и Беркли, и столовая сразу наполнилась звонкими голосами. Лоуренс поначалу держался немного скованно, но его страхи не осуществились: несколько лейтенантов все еще поглядывали на него исподлобья, а Грэнби постарался сесть насколько возможно дальше, но остальные не обращали на него особенно пристального внимания.
– Прошу прощения, сэр, – учтиво промолвил высокий белокурый авиатор с острым носом, садясь на стул рядом с ним. Старшие офицеры явились к столу по всей форме, но этого выделяли аккуратные складки галстука и тщательно выглаженный мундир. – Капитан Джереми Ренкин, к вашим услугам, – сказал он, подавая Лоуренсу руку. – Раньше мы, кажется, не встречались?
– Нет, я прибыл только вчера. Капитан Уилл Лоуренс.
Рукопожатие у Ренкина было твердое, манеры приятные. У них сразу же завязался разговор, и Лоуренс не удивился, узнав, что Ренкин – сын графа Кенсингтона.
– Наша семья всегда посылала третьего сына в Корпус, а в старину, когда Корпуса еще не было и драконы принадлежали короне, мои предки всегда брали одну пару на свое содержание. Поэтому домой я летаю без затруднений. У нас там имеется небольшой приют, где я часто бывал даже в школьные годы. Хорошо бы и у других авиаторов существовало нечто подобное.
Лоуренс не хотел говорить ничего, что хоть отдаленно напоминало бы критику. Ренкин – иное дело, он свой, но из уст пришельца это может прозвучать оскорбительно.
– Мальчикам, должно быть, тяжело покидать дом так рано, – сказал он тактично. – У нас, то есть на флоте, их принимают только с двенадцати лет и всегда высаживают на берег между походами, чтобы они могли навестить родных. Какого вы мнения на этот счет, сэр? – спросил он Беркли.
– Гм, – буркнул тот, прожевав, и довольно тяжело посмотрел на Ренкина. – Не скажу, чтобы мне было так уж тоскливо. Немножко поплакал, наверное, но с этим быстро свыкаешься, а с плаксами у нас обходятся круто, чтобы отучить их скучать по дому. – Он снова занялся едой, не делая никаких попыток поддержать разговор. Лоуренсу ничего не оставалось, как продолжить беседу с Ренкином.
– Я, кажется, поздно? – воскликнул фальцетом какой-то юноша с выбившимися из косички длинными рыжими волосами. Потоптавшись у стола, он неохотно сел по другую руку от Ренкина – больше свободных мест за столом попросту не было. Несмотря на молодость, он уже был капитаном, о чем говорили двойные золотые полоски у него на плечах.
– Нисколько, Кэтрин; позвольте налить вам вина, – сказал Ренкин.
Лоуренс, и без того удивленный внешностью молодого человека, решил, что ослышался, но нет: тот действительно оказался молодой леди. Лоуренс обвел взглядом стол. Это явно не было секретом, и никто не придавал этому никакого значения. Ренкин ухаживал за дамой со всей подобающей вежливостью.
– Позвольте, я вас представлю, – сказал он через пару минут. – Капитан Лоуренс на Отчаянном, мисс… извините, капитан Кэтрин Харкорт на Лили.
– Здравствуйте, – не поднимая глаз, произнесла девушка.
Лоуренс почувствовал, что краснеет. Бриджи показывали ее ноги до мельчайших подробностей, рубашку под мундиром скреплял только шарф у самого горла. Переведя взгляд на ее макушку, он выговорил:
– Ваш слуга, мисс Харкорт.
Это по крайней мере заставило ее вскинуть голову.
– Капитан Харкорт. – На бледном лице выделялась россыпь веснушек. С явным намерением постоять за свои права она вызывающе посмотрела на Ренкина.
Лоуренс сказал слово «мисс» машинально, вовсе не желая ее обидеть – но она, видимо, все же обиделась.
– Прошу прощения, капитан, – тут же извинился он, склонив голову. Обращаться к ней таким образом было действительно трудно, и Лоуренс опасался, что это вышло у него крайне официально. – У меня и в мыслях не было проявить к вам неуважение. – Имя ее дракона он тоже вспомнил; оно показалось ему странным еще вчера, но потом он об этом забыл, поскольку ему и так было о чем подумать. – На вашем попечении, кажется, состоит длиннокрыл?
– Да, моя Лили, – с невольным теплом в голосе ответила девушка.
– Вы, может быть, не знали, капитан Лоуренс, что опекунов мужского пола длиннокрылы не признают. Такова их причуда, за которую мы должны им быть благодарны – ведь она обеспечивает нам столь прелестное общество. – Ренкин почтительно склонил голову, но его иронический тон заставил Лоуренса нахмуриться. Он видел, что девушка испытывает неловкость, которую Ренкин только усугублял. Она снова потупилась, и ее бледные губы сжались в тонкую линию.
– Вы проявили большую отвагу, взяв на себя такие обязанности, м-м… капитан Харкорт. Позвольте поднять этот бокал… э-э… ваше здоровье. – Лоуренс, вовремя спохватившись, только пригубил вино – едва ли было прилично вынуждать это хрупкое создание пить до дна.
– Я. делаю не больше, чем все остальные, – пролепетала она и с запозданием подняла свой бокал. – Ваше здоровье.
Он несколько раз повторил про себя ее имя и звание: совершить ту же ошибку вновь было бы из рук вон грубо, однако ввиду странности обстоятельств он не до конца себе доверял. С волосами, так туго зачесанными назад, она в самом деле могла бы сойти за мальчика; вместе с одеждой, которая поначалу ввела его в заблуждение, это оказывало Лоуренсу некоторую помощь. Потому она, должно быть, и носит мужское платье, хотя это безнравственно и противоречит закону.
Он охотно поговорил бы с ней, постаравшись воздержаться от излишних вопросов, но Ренкин, сидящий между ними, препятствовал этому. Пришлось ему обсуждать тему с самим собой. Открытие, что каждый длиннокрыл в воздушных войсках управляется женщиной, шокировало Лоуренса. Даже он чувствовал себя разбитым после сегодняшней тренировки – как же она, такая тоненькая, выдерживает? Правильная сбруя, возможно, снижает нагрузку, но все-таки трудно себе представить, что женщина способна выносить это день за днем. Жестоко требовать от нее подобных усилий, однако и длиннокрылами, конечно, нельзя пожертвовать. Это одни из самых мощных английских драконов – их можно сравнить только с медными регалами, и воздушная оборона страны без них просто немыслима.
Со всеми этими мыслями и с разговорами, которыми занимал его Ренкин, первый обед прошел гораздо приятнее, чем он мог ожидать. Из-за стола Лоуренс встал в хорошем расположении духа, хотя капитан Харкорт и Беркли все это время молчали.
– Если вы ничем больше не заняты, – сказал Ренкин, – могу ли я предложить вам шахматную партию в офицерском клубе? Мне не часто выпадает такая возможность, а поскольку вы обмолвились, что играете…