Он тотчас почувствовал себя несравненно бодрее, сильнее и веселее.
Он прочел записку Энджи. Она была написана скорописью, которая делала текст нечитаемым для любого средневекового грамотея, хотя записка была на простом английском.
«Хлеб и сыр на столе. Если встанешь вовремя, может, захочешь взять коня и проехаться, чтобы присоединиться к соколиной охоте. Никто не узнает, что тебя не было с самого начала, подумают, что ты переезжал от группы к группе. Если, конечно, тебе надо появиться здесь. Я одолжила одного из соколов графа
— самца. С любовью, Энджи».
Вообще-то на охоте предпочитали самку — она была намного крупнее самца и лучше охотилась. Джим быстро проглотил хлеб и сыр и даже налил себе немного вина из кожаного кувшина, наполовину разбавив его водой.
Энджи права, неплохо бы убедить всех, что он пробыл на охоте все утро.
Полчаса спустя Джим сидел в седле, одетый в праздничную одежду, легкую броню и плащ, и продирался по снегу сквозь ветви деревьев в поисках охотников, среди которых была и Энджи.
Он нашел ее только после того, как напрасно побывал в трех других группах, где ему показывали направление, всякий раз неверное. Четвертая группа, к которой он подъехал, состояла из шести человек, двух женщин и четверых мужчин, остановившихся, потому что прекрасная самка сокола, принадлежащая одному из мужчин, не сумела схватить добычу. Теперь она сидела, сердито нахохлившись, на верхушке дерева; нижних веток не было, и на дерево было невозможно залезть. Кроме того, птица была явно не в настроении ждать, пока кто-то залезет и снимет ее.
Она зло глядела на людей,
— Может, ты спустишь ее ко мне с помощью магии, сэр Дракон? — спросил рыцарь, по всей видимости, владелец птицы. Это был крупный человек лет тридцати, уже начавший полнеть.
Слегка ошеломленный подобной просьбой, Джим глянул на сокола. Наверное, это возможно, подумал он, хотя затруднился бы ответить, насколько этично использовать магию, основным принципом которой является самооборона, для такого дела. К счастью, ему пришло в голову, что чем меньше эти люди, собравшиеся праздновать Рождество, будут знать о его магических способностях, тем большее воображение он пробудит в них. И Энджи вчера говорила ему об этой особенности воображения.
Они особенно поверят, что он великолепно владеет магией, если никогда раньше не видели проявления этой способности. Ведь постоянное проявление какого-то необыкновенного дара лишало его обладателя ореола волшебства.
Кроме того, Джим чувствовал симпатию к соколу. Все шло не так, как полагается, и, естественно, птица была в дурном настроении. Пусть сами возвращают ее, как могут.
Это их птица, а на охоте сокол часто упускает добычу. Ведь сокол бросается на жертву с большой высоты и обычно убивает ее еще в воздухе, падая на свою добычу со скоростью двухсот миль в час. Малейшее отклонение от угла падения и недооценка комбинации своей скорости со скоростью улетающей добычи может заставить сокола промахнуться, и его когти сожмутся в разочаровании. Если бы сокол всего лишь задел добычу, заставил перекувырнуться в воздухе и падать вниз, повторив атаку, он легко схватил бы ее.
— Боюсь, что это невозможно, сэр, — отвечал Джим. — Сейчас рождественские праздники, в это время полагается ограничение на использование некоторых имеющихся у меня способностей. Сожалею, что не в силах помочь.
Хозяин птицы мрачно посмотрел на Джима, но не стал спорить.
— Дело в том, — продолжал Джим более мягко, — что я ищу свою жену, леди Анджелу. Я даже не знаю, с какой группой охотников она едет. Не могли бы вы указать, хоть приблизительно, где она может быть?
Рыцарь, сидевший на коне спиной к Джиму, развернулся к нему лицом.
— Полагаю, я могу это сделать, сэр Дракон. — Рука его подкрутила ус. — Позволь, я покажу тебе, как туда проехать.
Это был сэр Гаримор.
— Ха! — невольно воскликнул Джим.
Сэр Гаримор удивленно взглянул на него:
— Я уверен, что она совсем рядом.
Сэр Гаримор тронул коня, и Джим пристроился рядом с рыцарем, который и не подумал попрощаться с покинутой им группой.
— Очень приятно, что ты взял на себя труд показать мне дорогу.
— Обычная любезность, — ответил сэр Гаримор. Он сидел в седле очень прямо и свободно, на лице его не было никакого выражения. — Я вряд ли смогу помочь в поимке сокола, с которым никогда не охотился и которого даже не видел до нынешнего дня.
Джим чувствовал неловкость. Он никогда не видел Гаримора до его стычки с Брайеном во дворце графа, а сэр Гаримор мог знать, что Джим близкий друг Брайена. Сэр Гаримор, казалось, старался быть любезным и обходительным. Джиму оставалось лишь удовлетвориться этим.
— Ты только что назвал меня сэром Драконом. Никогда прежде меня так не называли. Я уже привык к тому, что меня называют сэром Джеймсом или Джеймсом Эккертом.
Сэр Гаримор резко повернулся к Джиму, и в его глазах блеснула сталь.
— Сэр Гаримор Килинсворт к твоим услугам! Я неверно назвал тебя, сэр?
— Нет-нет, — миролюбиво проговорил Джим. — Конечно, нет, сэр Гаримор. Просто я не привык, чтобы меня называли сэром Драконом.
Холодность и сталь покинули взгляд Гаримора.
— Я слышал, когда речь шла о тебе, все обычно называли тебя сэром Драконом. Я решил, что это, наверно, кличка.
— Без сомнения, — поспешил согласиться Джим. Он знал, что слово «кличка» употреблялось здесь как привычное ему слово «прозвище». — Я не возражаю против обращения «сэр Дракон». Действительно, если люди хотят называть меня так, пусть. Вообще говоря, нет особой разницы между обращением «сэр Дракон» или «сэр Джеймс», если я понимаю, что обращаются ко мне или говорят обо мне.
— Ха! Тогда, если меня кто-нибудь об этом спросит, я так и отвечу.
— Благодарю.
— Пустяки, — ответил сэр Гаримор. Он глядел прямо перед собой, направляя свою лошадь среди тесно сомкнувшихся деревьев; всадники вступали в чащу. — Может, ты тоже ищешь сэра Брайена Невил-Смита?
— Я думаю, леди Анджела в той же группе, что и он.
— Я не уверен, — сказал сэр Гаримор. — Я могу различить на таком расстоянии только вашу леди и сэра Джона Чендоса. Но в группе есть еще два человека, один из них, вполне возможно, сэр Брайен. В любом случае, как только подъедем поближе, все узнаем.
Джим подумал, что неплохо бы как-то уладить ссору Брайена этого рыцаря,
— Ты ведь знаком с Брайеном.
— Да, знаком. Я несколько раз выступал против него на турнирах, и время от времени мы встречались в других местах.
— Он славный рыцарь. — Джим выбрал спокойное, привычное утверждение, которое можно было отнести, практически, к любому, кто носил рыцарские шпоры и пояс.
— Он чересчур горд, но благородный человек. Этого нельзя отрицать. И весьма сведущ в оружии.
Это высказывание вполне соответствовало характеру сэра Гаримора, каким его описал Брайен после того, как Джим видел их встречу в зале замка. Джим почувствовал, что сэр Гаримор рассматривает его. Во взгляде рыцаря вновь заблестела сталь.
— Ты что, хочешь взять сторону сэра Брайена в нашей небольшой размолвке? — В голосе сэра Гаримора тоже прозвенела сталь.
— Нет. Вовсе нет. О какой размолвке речь? — невинным тоном поинтересовался Джим.
— Речь о том, что ты владеешь магической силой, сэр Джеймс, но мне это безразлично. Если хочешь, мы можем покончить с этой размолвкой здесь и сейчас. Тебе достаточно сказать слово.
— О, — поспешил объяснить Джим, — я никогда не использую магию против рыцарей. Это просто не обсуждается. Нет-нет… это невозможно. К тому же, как я уже сказал, у меня нет намерения… гм… спорить с тобой.
Сталь исчезла из взгляда сэра Гаримора, но он продолжал смотреть на Джима, хотя теперь это выглядело несколько загадочно.
— Без магии? — спросил Гаримор. — В таком случае, сэр Джеймс, позволительно ли мне спросить, почему ты решил бросить вызов такому человеку, как я?