Лайам не стал объяснять, на основании чего он пришел к такому выводу. Если окажется, что между таинственной женщиной и смертью Тарквина никакой связи нет, то вовсе незачем сообщать кому бы то ни было о том, что Неквер изменяет своей жене.
- Чтобы проникнуть в самую глубину ее души и извлечь на белый свет ее сокровенные тайны? Тогда вам захочется прихватить с собой спутника - верно?
- Нет, - медленно промолвил Лайам. - Как я уже сказал, я могу ошибиться, а я предпочитаю ошибаться в одиночестве, без свидетелей.
Кессиас зашелся смехом, затем обошел стражника, продолжавшего возиться с огнем.
- Хорошо сказано, Ренфорд! Ей-ей, хорошо! Я предпочитаю ошибаться в одиночестве! Каково, а? Но все-таки Муравейник, да еще в штормовую ночь, неподходящее место даже для очень зубастой ищейки. А потому вы все-таки прихватите с собой Боулта, - произнес эдил, ткнув толстым указательным пальцем в сторону стражника, присевшего у камина.
- Боулт, дружище, если ты увидишь нечто такое, о чем мастер Ренфорд велит тебе забыть, - скажем, если тебе на глаза попадется какой-нибудь человек, выходящий оттуда, где ему находиться не полагается, - ты это выбросишь из головы, словно оплаченный счет. Ты все понял, Боулт?
Стражник кивнул - ему эта затея явно не нравилась, и он с трудом скрывал свое неудовольствие. Эдил усмехнулся Лайаму:
- Итак, к какому времени мой добрый Боулт должен к вам присоединиться?
- Где-нибудь к половине восьмого.
Кессиас снова опередил Лайама и разобрался в его чувствах лучше, чем сам Лайам. И почему только он не взялся сам решать загадку Тарквина? Этот неуклюжий, грубоватый на вид человек был куда толковее всех, с кем до сих пор приходилось сталкиваться Лайаму.
- Ну как, Боулт, можешь ты внести этот поход в свое расписание дня?
Боулт кивнул. Но распоряжение начальника каким бы веселым тоном оно ни было сделано - явно не приводило стражника в восторг.
Тогда вам лучше бы отправиться на свой чердак, Ренфорд, пока шторм не разбушевался окончательно, и подождать нашего неунывающего Боулта там.
Лайам согласно кивнул. Но прежде чем уйти, он вылил остатки содержимого кружки обратно в бочку - так и не сделав больше ни одного глотка.
14
К ТОМУ МОМЕНТУ, когда Лайам вышел из тюрьмы, едва моросящий дождь сменялся более сильным. Но все-таки Лайам успел добраться до своего жилья прежде, чем буря разбушевалась вовсю. Когда Лайам снял плащ, раз дался первый раскат грома, в стук дождевых капель по крыше перерос в непрерывную дробь, словно по небу несся табун лошадей. Лайам выругался в адрес Неквера, выбравшего для свидания такой паршивенький вечерок.
В мансарде было тепло. Лайам посмотрел на постель, прикидывая, сколько же времени он спал прошлой ночью. Немного. Отставив на время размышления о причинах, породивших его недосып, Лайам решил исправить это упущение и малость вздремнуть. Он аккуратно развесил свой плащ - сохнуть - и сложил прочую одежду на стул. К счастью, она была почти сухой, новый плащ действительно неплохо удерживал влагу. Когда Лайам задул свечу, комнату озарила вспышка молнии, и Лайам, уже собиравшийся лечь застыл на мгновение. Дождь пошел с такой силой, что уже не воспринимался как ливень.
За окном стояла сплошная водяная стена, она чуть качалась. Да, буря наконец-таки разгулялась.
Несмотря на грохот дождя - а может, и благодаря ему, равно как и благодаря недосыпу, - Лайам уснул, едва успев нырнуть под одеяло. Последнее, что он успел сделать, - это повернуться на спину, чтобы пощадить Многострадальные грудь и живот.
Лайам проснулся оттого, что стук дождя ослабел. Основной натиск бури миновал. Смыть Саузварк с лица земли ей не удалось, буря впустую растратила свои силы на дождь, который сейчас казался совсем слабым по сравнению с недавним буйством стихии. Эта перемена разбудила Лайама. Усевшись в темноте на постели, Лайам даже подумал, что погода совсем наладилась.
После сна в голове у него окончательно прояснилось, но тело от пояса до шеи превратилось в сплошной сгусток боли. Лайам поначалу решил одеваться, не зажигая света, чтобы не видеть, во что его превратил меченый со своими Дружками. Но потом он подумал, что возня с одеждой в темноте неминуемо приведет к новым ушибам. Нет, хватит с него синяков. Кривясь при каждом движении, Лайам принялся шарить вокруг в поисках свечи. Когда свеча нашлась и загорелась, он наконец получил возможность взглянуть на себя.
Грудь и живот были сплошь покрыты огромными гематомами. В трепещущем свете свечи темно-фиолетовые пятна выглядели одновременно отталкивающе и живописно. Со стороны все это напоминало, скорее всего, боевую татуировку дикаря-каннибала. То и дело вздрагивая и стараясь действовать как можно осторожнее, Лайам натянул сухую одежду.
Боулт еще не появился. Исходя из этого, Лайам предположил, что восьми еще нет. Впрочем, Лайам был доволен, что проснулся сам, а не был разбужен угрюмым стражником Кессиаса. Интересно, сколько же сейчас времени? Вместо ответа раздался стук в дверь. Ага, а вот и Боулт. Значит, пора собираться. Лайам двинулся к двери.
Обнаружив на пороге Рору, Лайам на мгновение впал в ступор. Воспользовавшись этим, девушка проскользнула в комнату. За ее плащом тянулся мокрый след, а на густых золотистых волосах блестели капли дождя.
- Мастер! - беззвучно выдохнула Рора, прильнув к груди Лайама.
Лишившийся дара речи Лайам попятился, придерживая девушку за плечи, чтобы удержать ее на расстоянии.
- Простите меня, я не могла дольше ждать! - взмолилась Рора, не обращая внимания на потерянный вид Лайама. - Вы поговорили с эдилом?
Что она здесь делает? Лайам с трудом шевельнул онемевшей челюстью и произнес
- Нет еще... то есть я с ним говорил, но...
- Вы не говорили!
Ярость, прозвучавшая в голосе Роры, напугала Лайама.
- Нет-нет, я говорил, но не так, - поспешил он утихомирить незваную гостью. - Я же не могу просто велеть эдилу не брать Лонса под стражу. Эдил - человек недоверчивый, он может меня заподозрить в сговоре с вашим братом. Мне нужно выяснить, кто настоящий убийца. Или по крайней мере добыть доказательства, которые подтверждали бы, что чародея убил не Лонс, а кто-то другой.
Лайаму захотелось прикрикнуть на эту непроходимую идиотку, грубо толкнуть ее, выгнать за дверь, но гневное пламя в глазах девушки остановило его. А еще капризно-горделивый изгиб ее губ. А еще узкий вырез ее платья. Перед мысленным взором Лайама опять встало воспоминание: темнота, тело Роры, ее учащенное дыхание... Который сейчас час? Когда же придет Боулт?