Теперь Лайам шел чуть быстрее – ненамного, правда, и по-прежнему предпочитал держаться поближе к стенам. Улицы быстро пустели в предчувствии надвигающегося шторма, и даже нищие оценивающе поглядывали на небеса. Тучи были похожи на густо-фиолетовые синяки, которые вскоре проступят на его теле, и Лайам не сдержал стона. Добравшись до дома, он рухнул на один из кухонных стульев.
Госпожи Доркас нигде не было видно, зато служанка тут же подскочила к нему и робко поинтересовалась, не нужно ли чего господину. Тронутый такой заботой, Лайам достал из кошелька монету и попросил принести чего-нибудь поесть. Девушка ухватила монету и выскочила за дверь прежде, чем Лайам успел объяснить, чего же он, собственно, хочет.
Служанка обернулась удивительно быстро, она несла с собой накрытый крышкой горшок и несколько лепешек.
– Бульон, – пояснила она, поставив горшок перед Лайамом. – Его дозволено есть в канун праздника Урис. И еще он полезен для больного желудка, – добавила служанка и прикусила губу, испугавшись, не зашла ли она чересчур далеко.
Лайам кивнул:
– Ты умная девушка. У тебя больше здравого смысла, чем у многих бравых вояк, которых мне доводилось знавать.
Служанка засияла и зарделась одновременно.
– Правда?
Лайам, уже успевший зачерпнуть ложку бульона, рассмеялся:
– Я был когда-то знаком с одним принцем – пример солдатам, надежда страны, – который выиграл крупное сражение, но получил при этом рану в живот. А затем он набил брюхо вином и жареным мясом, хотя я ему и советовал этого не делать. И в результате ему стало так плохо, что он пропустил все празднества в честь победы.
– Так, значит, он умер? – зачарованно прошептала служанка.
– Нет, просто провалялся некоторое время в кровати, не переставая стонать и жаловаться, что кто-то подсыпал отравы в его еду. Все это здорово подпортило его триумф, и репутация принца пострадала. А побежденная армия прислала подарок его повару.
Служанка рассмеялась, потом оборвала смех, словно вспомнив о чем-то. Она извлекла из кармана фартука пригоршню мелких монет.
– Ваши деньги, мастер, – сообщила девушка и положила сдачу на стол, рядом с горшком. Несколько мгновений Лайам рассеянно созерцал их, одновременно с этим оценивая вкус бульона. Тот был слегка приправлен пряностями и в меру горяч. Он приятно согрел горло Лайама. Лайам махнул рукой:
– Возьми их себе. Ты здорово мне помогла. И бульон – это именно то, что мне было нужно.
– Ох, нет, мастер, я не смею, – служанка затрясла головой и попятилась, словно Лайам предложил ей нечто неприличное.
– Бери, бери. Должен же я хоть как-то тебя отблагодарить.
Девушка снова покачала головой и испуганно взглянула в сторону двери, ведущей на улицу. Дверь распахнулась, и через порог шагнула госпожа Доркас. Она смерила служанку повелительным взором, и девушка тут же шмыгнула прочь.
– Так вам уже лучше, мастер Лайам?
– Намного, мадам, благодарю вас. Ваша помощница была настолько добра, что принесла мне немного бульона, а еще я прогулялся, и в голове у меня прояснилось.
– Хм, – фыркнула госпожа Доркас, и Лайам почувствовал, что она вроде бы не в себе. – Очень надеюсь, что эдил поймает негодяев, творящих этакие безобразия среди белого дня.
Это был не вопрос, а утверждение, но Лайам предпочел ответить:
– Эдил уже велел их разыскать.
– Ну, тогда он наверняка их поймает.
Хозяйка дома снова нахмурилась, но Лайам занялся бульоном, тот благотворно действовал на его ноющий желудок. Пока Лайам ел, госпожа Доркас бесцельно слонялась по кухне. В конце концов она не выдержала и заговорила опять:
– Возможно, это не мое дело, мастер Лайам, но, может, вы мне все-таки скажете, почему эти мерзавцы набросились на вас?
– А, ерунда, небольшая ссора, – сказал Лайам, небрежно взмахнув ложкой. Пустяки.
– Вы уж простите, мастер Лайам, но я бы сказала, что не такие уж это и пустяки, по крайней мере на мой взгляд.
В голосе госпожи Доркас появились нотки, которых он никогда прежде не слыхивал.
Лайам удивился: почтенная домохозяйка сейчас говорила твердо и словно бы с вызовом. А ведь прежде она постоянно заискивала перед ним. И не без причин, ведь Лайам неплохо платил за жилье и позволял принимать себя за ученого человека. Лайам положил ложку на стол и с любопытством взглянул на госпожу Доркас.
– Ссора вышла из-за одной сделки. Я продал хозяину этих парней кое-какие свои труды, а тот подумал, что я продал их еще одному человеку. Но на самом деле я так, конечно, не поступил.
– Ну… – с сомнением протянула госпожа Доркас. – Войдите в мое положение, мастер Лайам. Я всего лишь бедная вдова, которой надо как-то оберегать свое доброе имя и управляться с домом. Если люди примутся дурно говорить о моем заведении, мне трудно будет с этой молвой справиться. Вы уж меня поймите, мастер Лайам.
– Этого больше не повторится.
– По правде говоря, мастер Лайам, откуда мне это знать?
Если бы не колотье в боку, Лайам непременно бы расхохотался. Госпожа Доркас явно искала способ отделаться от него – от него, ее лучшего квартиросъемщика, до недавнего времени пользовавшегося репутацией почтенного ученого. Затем Лайам вспомнил о событиях последних дней и внезапно сообразил, как все это выглядит в глазах почтенной хозяйки дома. Убийство Тарквина, с которым Лайам был знаком, внезапный интерес эдила к Лайаму, дикая драка на кухне.
И ночной визит красавицы танцовщицы, – запоздало сообразил Лайам. Должно быть, госпожа Доркас решила, что ее жилец покатился по наклонной дорожке.
Лайам решил облегчить ей задачу.
– Не сомневайтесь, мадам, – я прекрасно вас понимаю. Репутация вашего дома действительно стоит того, чтобы ее оберегать, и хотя я не совершил ничего неподобающего, я понимаю, что мое присутствие доставляет вам беспокойство. Я немедленно начну собирать вещи и через день-два съеду от вас.