— Глазами. Смотришь и видишь.
— А те монголы, с которыми мы можем столкнуться, откуда они?
— Из Золотой Орды. — Байджу свесился с седла и плюнул.
— Твои соплеменники? — спросил Джим.
— Нет. Я из Ильского ханства. Мы обороняем наши земли от набегов Золотой Орды с севера. Ханы из рода Джучи не оставляют нас в покое.
— Монголы из Золотой Орды поддерживают отношения с ассассинами? Среди ассассинов есть монголы?
— Нет, — ответил Байджу. — Ассассины не воины. Монголы — воины.
— Ибн Тарик сказал, что ассассины нам не страшны. Караван слишком велик, — заметил Джим.
Байджу поднял голову, посмотрел Джиму прямо в глаза и отвернулся. Джим успел достаточно хорошо узнать маленького монгола, чтобы понять: Байджу отнесся к словам ибн Тарика с презрением. Монгол не разделял уверенности молодого мыслителя в боеспособности каравана.
Между тем двигавшийся по ущелью караван миновал теснину, зажатую двумя утесами с остроконечными вершинами, и вышел на сравнительно ровную открытую площадку, усеянную валунами. Место, на котором оказался караван, походило на русло пересохшей реки. И все-таки вода здесь была. Из возвышавшейся впереди скалы бил ключ, и небольшой водный поток струился между камнями. Ехавшие впереди Джима караванщики укладывали верблюдов на землю. Место для ночлега было найдено.
Быстро темнело. Караванщики принялись снимать вьюки с верблюдов и устанавливать кто палатки, а кто просто навесы для защиты от ветра и холода. Благодаря заботам Абу аль-Квасайра у Джима с Брайеном на двоих было четыре верблюда. На двух верблюдах они, ехали, а два других несли на себе поклажу. В поклаже отыскалась палатка, которую Джим с Брайеном предусмотрительно научились ставить еще перед выходом каравана в путь.
Палатка была установлена, а перед входом в нее Джим с Брайеном разложили костер из верблюжьих лепешек, составлявших неотъемлемую часть багажа.
Байджу был предоставлен самому себе. Палатки у него не было, и ему предстояло найти какое-нибудь убежище или согреваться ночью теплом своего верблюда.
Ибн Тарик, насколько можно было разглядеть в темноте, присоединился к группе купцов и вместе с ними принялся за еду.
— Этой восточной пищей сыт не будешь, — ворчал Брайен, уплетая тушеную козлятину из запасов, предоставленных путешественникам Абу аль-Квасайром.
— По-видимому, хорошим мясом тут не поживишься, — сказал Джим. — Козы здесь еще бегают, а овец почти не видно.
— На Кипре-то они были, — забубнил Брайен. — Я бы сейчас съел хороший кусок жареной баранины. Так нет же, давись этим вываренным козлом. А толку чуть. Все равно что рагу из овощей.
Закончив свою маленькую речь, Брайен принялся еще энергичней работать челюстями. Тому была веская причина. Караванщики ели всего два раза в сутки — рано утром и вечером, перед отходом ко сну.
— Может, в этих горах нам попадется какая-нибудь живность, — сказал Джим и начал снимать с ног ботинки из толстой кожи, купленные в Триполи, в самый раз, чтобы лазить по этим горам, но вовремя передумал — спать в обуви теплее.
— Если только святой Франциск будет к нам милостив, — добавил Брайен.
Из кармана плаща Джима вылез Гоб и перебрался на плечо хозяина. Джим с Брайеном сидели в стороне от других караванщиков, и вряд ли кто мог разглядеть Гоба в неярком свете костра. И даже разглядев, скорее всего, принял бы гоблина за маленькую обезьянку, безволосую и немного странную на вид, но все-таки обезьянку. По виду Гоб вполне мог сойти за этого зверька.
Каждая остановка каравана была для Гоба настоящим праздником. Оставаясь незамеченным — кому придет в голову таращиться в темноту, — Гоб перебирался на струйке дыма от костра к костру и возвращался к Джиму, преисполненный важности от добытой информации — потрясающей воображение гоблина подробностями из жизни демонов и других страшилищ и бесполезной для его хозяина.
Но Гоб мог и подождать с рассказом. Вернувшись этой ночью к палатке, в которой спали Джим с Брайеном, Гоб не стал будить своих слушателей, а улегся и сам, только не в палатке, а на струйке дыма от еще не погасшего костра. Когда струйка опускалась к земле, Гоб исправно подбрасывал в костер топливо из запасов, которых должно было хватить до конца путешествия.
Глава 18
Джим проснулся, внезапно почувствовав, что ему нечем дышать. Он не мог сообразить, в чем дело, и лишь инстинктивно напряг все силы, чтобы освободиться от навалившейся на него туши. Он так и не понял, как ему удалось выбраться из-под тента, чтобы тут же кубарем покатиться вниз по каменистому склону небольшой возвышенности, на которой стояла палатка. Хорошо бы он катился один. Так нет же. Вместе с ним, как привязанный, катился какой-то тип, чье полускрытое капюшоном лицо так и мелькало перед глазами Джима. Мало того что этот тип не выпускал Джима из объятий, он еще норовил накинуть ему на голову мешок.
Надо что-то делать! Джим подтянул ногу, уперся коленом в живот противнику и оттолкнулся, заодно ударив того о промелькнувший перед глазами камень. Оставшийся путь до конца склона Джим проделал один. Но едва он принял вертикальное положение, как тут же был сбит с ног кем-то из трех выросших словно из-под земли людей. От мешка на голову на этот раз отвертеться не удалось. Джим сопротивлялся как мог. Он не обратил бы внимания на боль от несильного удара в висок, если бы она не явилась последним ощущением перед тем, как он потерял сознание.
Придя в себя, Джим увидел, что идет по гребню горы. Перед ним со связанными за спиной руками шел Брайен, а впереди того двигались люди в дорожных плащах. Может, то были купцы из каравана. Джим не был в этом уверен: из всего каравана он знал в лицо только нескольких человек. Некоторое время Джим находился в полузабытьи и не отдавал себе ясного отчета о происходящем. Да и сейчас ощущения были не из приятных. Болела левая часть головы. Джим инстинктивно двинул руками, чтобы потрогать голову, и не смог их разнять. Как и у Бранена, руки оказались связанными за спиной. Веревки так и впились в запястья.
И долго он так идет? Один день точно, а скорее, два. Джим вспомнил, как однажды остановился, изнемогая от усталости. Сопровождающим это не понравилось, и его ненадолго оставили в покое лишь после окрика подскакавшего на лошади человека, по-видимому, предводителя этих неизвестных Джиму людей.
Джим вспомнил и о том, что его ударили в висок еще в лагере караванщиков. Может быть, у него сотрясение мозга? Симптомы налицо: потеря сознания после удара, боль в левой части головы и височная рана справа. Два последних симптома были нешуточными. Жаль, Джим забыл их медицинские названия. А уж все три вместе несомненно указывали на возможное сотрясение мозга. Если эта ужасная болезнь поразила Джима, ему надо отдыхать, а не тащиться неизвестно куда.
Джим вспомнил, что при сотрясении мозг перемещается в черепной коробке из одной стороны в другую. Если удар пришелся в правую сторону головы, мозг перемещается влево. Левая часть головы тут же начинает болеть. Все сходилось! Правда, отчего начинает болеть голова, Джим не помнил: то ли от внутреннего кровотечения, то ли от непомерного давления сместившегося мозга на кости черепа, не привыкшие к лишней нагрузке. Так или иначе, сотрясение мозга может привести к смерти. Можно и не подозревать о том, что тебе грозит. День-другой — и поминай как звали!
Но и это еще не все. Джим чувствовал, что его организм истощен. Скорее всего, Джим потерял в весе, а ненормальное отношение веса к росту ничего хорошего не сулит. Да и о каком здоровье может идти речь, если со связанными за спиной руками тащишься из последних сил по этой чертовой горной дороге.
В голову пришла неожиданная мысль. Правда, она противоречила здравому смыслу. Но ведь могло случиться и так, что пробравшиеся в лагерь караванщиков люди похитили только Джима и Брайена. В таком случае Джим может освободить их обоих с помощью магии. Хотя с этим лучше подождать. Сначала надо выяснить, что же произошло на самом деле. Да и может случиться, что дорога, по которой они сейчас идут, приближает их с Брайеном к Пальмире.