— Выходит, ты шпионишь и за Агатой Фалон?
Эдгар снова грохнулся на колени и застонал в ужасе, бессилии и изнеможении, успев лишь шепотом вы давить из себя:
— Я пропал!
— И лишь потому, что ты не увидел леди Агаты в комнате, ты решил, что она ведьма? — громко спросил Джим.
— О том, что леди Агата ведьма, известно каждому при дворе, за исключением, быть может, Его Величества, — еле шевеля языком, ответил Эдгард. — Она постоянно исчезает из дворца. Растрезвонила всем, что вместе с принцем отправляется к графу Сомерсетскому, а на самом деле, как говорят, якшалась с троллями.
— Ерунда! — гаркнул Джим. — Я сам все двенадцать дней Рождества провел в замке графа Сомерсетского и видел там Агату Фалон. Она была в числе гостей графа. Однако ты не ответил на мой вопрос: ты шпионишь и за леди Агатой?
— Не по своей воле, маг. Не по своей воле. И все-таки она ведьма. Леди Агата не первой молодости и далеко не красива. И все же ей удалось пленить короля. Только ведьма...
— Хватит! — взревел Джим. — Если я еще раз услышу от тебя слово «ведьма»...
Не дослушав Джима и явно не желая узнать, какая еще напасть может свалиться ему на голову, Эдгар заголосил:
— Не услышишь! Не услышишь! Вовек не произнесу этого слова! Никогда в жизни! Ни при каких обстоятельствах!
— Ладно, — миролюбиво произнес Джим. — А теперь скажи: откуда ты знаешь, что король неравнодушен к леди Агате.
— Да об этом знает весь двор, маг. Ей даже комнату отвели в главной башне, где, кроме Его Величества, квартируют лишь советники короля. Когда король занят, леди Агата проводит время с одним из его советников.
— А далеко ли комнаты Агаты Фалон от апартаментов графа Камберленда? — спросил Джим.
— Рядом! Разумеется, рядом! — воскликнул Эдгард и застыл с выпученными от страха глазами, словно он проговорился и открыл Джиму великую тайну.
— Почему «разумеется»?
— Потому что Агата Фалон была представлена ко двору Камберлендом. Граф — ее покровитель.
— А где они познакомились?
— В одном из многочисленных замков графа, куда Агата была приглашена на прием. В том замке каким-то образом ей удалось добраться до бухгалтерских книг и вывести на чистую воду вороватого управляющего. Граф высоко оценил такую услугу.
— А чьи апартаменты по другую сторону комнат графа?
— Покои короля, — благоговейно ответил Эдгар.
— Агата Фалон часто разделяет общество короля?
— Конечно, она его фаворитка.
— А с кем из советников короля Агата Фалон чаще проводит время?
— С Камберлендом. И в этом нет ничего удивительного: граф Камберленд — главный советник Его Величества.
— А скажи, Эдгар...
Джим не успел задать очередного вопроса. Он увидел, как с потолка опускается на него, раскачиваясь из стороны в сторону, лист бумаги.
Джим перевел взгляд на Эдгара и рявкнул:
— Закрой глаза!
Когда Эдгар зажмурился, Джим добавил:
— Замри!
Глава 26
Джим поймал листок. Письмо от Энджи! Вот это сюрприз! Оно могло дойти лишь с помощью магии. А какой из Энджи маг?
Правда, ей как-то удалось превратиться в дракона, но то превращение свершилось за счет подъема душевных сил, вызванного горячим желанием помочь мужу выбраться из нешуточной передряги. Да и в обличье дракона Анджеле довелось побыть считанные минуты. Невесть откуда взявшийся Каролинус вернул ей человеческий облик, после чего отчитал за своевольный поступок, запретив на веки веков посягать на таинства магии.
Джим уткнулся в письмо. Слава богу, оно было написано по-английски, языком двадцатого века, хотя Анджела свободно писала на латыни, умудряясь даже выводить на бумаге замысловатые завитушки, присущие стилю средневековых писцов. Вот это письмо:
Любовь моя! Когда ты странствовал по Святой Земле, Каролинус одарил меня волшебной бумагой с тем, чтобы я, в случае крайней необходимости, могла отправить тебе записку, которая бы мигом дошла до тебя. Извини меня, что я умолчала об этом.
Тебе пришло второе письмо от принца. На этот раз послание привез сэр Уильям Уилсон, приехавший в Маленконтри с отрядом королевских солдат.
Принц снова взывает о помощи, умоляя спасти его от происков Агаты Фалон. По словам принца, его собираются обвинить в государственной измене и лишить права престолонаследия.
Меня удивляет одно: если угроза принцу исходит от леди Агаты, фаворитки короля, то как вышло, что письмо принца тебе доставили люди Его Величества. Настораживает и другое: у малютки Роберта и наследного принца один враг — Агата Фалон.
Но если она причастна к похищению Роберта, то без помощи мага ей было не обойтись. Подумай обо всем этом.
Я бы давно написала тебе, если бы не строгий наказ Каролинуса: использовать дарованные мне листки только в случае крайней необходимости.
Береги себя. Я все время думаю о тебе, и все же не огорчусь, если ты не ответишь мне, так как знаю, что ты не любишь марать бумагу. И все-таки, коль найдешь время, напиши мне хотя бы коротенькое письмо.
Очень люблю тебя.
Джим спрятал письмо, вздохнул, расчувствовался. На его глаза навернулись слезы. Шмыгнув носом, Джим вытянул руку, раскрыл ладонь и вполголоса подал магическую команду:
— Носовой платок!
Вот и он. Джим осушил глаза, вытер нос, после чего слегка подбросил платок и тихонько проговорил:
— Исчезни!
Носовой платок растворился в воздухе. Джим покосился на Эдгара. Тот сидел на стуле, словно окаменев. Слава Богу, ничего не видел. Теперь самое время продолжить с ним разговор.
— Отомри! — возгласил Джим, ткнув рукой в сторону своего собеседника.
Эдгар открыл глаза и опасливо посмотрел на Джима.
— Вернемся к нашему разговору, — провещал Джим. — Так ты говоришь, что комнаты Агаты Фалон рядом с апартаментами Камберленда?
Эдгар согласно кивнул головой, промычав что-то невразумительное. Казалось, он лишился языка.
— А в каких отношениях Агата Фалон и принц Эдвард?
— В самых дружеских, хотя с тех пор, как Агата отдала предпочтение королю, они редко остаются наедине, — поборов замешательство, ответил Эдгар. — И все же меж ними остались сердечные отношения.
Джим задумался. Слова Эдгара могли быть и правдой. На Рождестве у графа Сомерсетского Агата не скрывала нежных чувств к принцу. Она могла остаться с ним в дружеских отношениях и после того, как отдала свое сердце Его Величеству. Но как тогда понять письма принца? Если он не оговаривает Агату, а та действительно ополчилась на принца, то Эдгар должен об этом знать. Слухи и сплетни распространялись при дворе быстрее, чем в маленькой деревушке. Выходит, если письма принца правдивы, то Эдгар лжет.
— Ты врешь! — гаркнул Джим, постаравшись одарить собеседника самым зловещим взглядом. — Если ты станешь лгать мне и дальше, я превращу тебя в червя и безжалостно растопчу!
Глаза Эдгара выкатились из орбит, затем крупная дрожь сотрясла все его тело и он снова залился слезами.
Слезы Эдгара казались искренними, волнение — неподдельным.
Джим давно подметил, что люди средневековья не стесняются открыто выражать свои чувства. Да только он сам так и не научился бесстрастно смотреть на чужие страдания.
— Полно плакать, — миролюбиво проговорил он. — Ничего с тобой не случится, если ты станешь говорить правду. Скажи честно, в каких отношениях леди Агата с принцем.
Эдгар всхлипнул, шумно потянул носом, вытер слезы и, с опаской взглянув на Джима, ответил:
— Их более не связывает любовь.
— Теперь твои слова ближе к истине, — с удовлетворением сказал Джим. — Ответь мне еще на один вопрос: между комнатами Агаты и апартаментами Камберленда есть потайной ход?