На душе вдруг стало легко и спокойно. Нарбелия вгляделась в искренние лица стоящих напротив женщин. Они смотрели на нее прямо, и в их взглядах не было и капли злорадства или неискренности.
– Мы всегда хранили преданность вам, госпожа. И когда вы ругали нас и когда хвалили, – потупив взор, тихо произнесла камеристка.
– Не обманывайте меня, Герда. Вас ведь зовут Герда? – Нарбелия напрягла память, изо всех сил пытаясь не ошибиться в воспоминаниях. – Я никогда вас не хвалила, но я обязуюсь исправить свою ошибку, поэтому, прошу прощения за свою грубость и несправедливость…
Нечего скрывать, последняя фраза далась принцессе невероятно тяжело. Шутка ли! Признать свою неправоту перед прислугой. Само собой, подобные вещи были не в правилах Нарбелии, но к ее удивлению, после очередного признания на сердце почему-то стало еще легче и как будто теплее.
Служанки смотрели на госпожу с непониманием, даже испугом. Горничная тихо ахнула и прижалась спиной к двери, решив, видимо, что Ее Высочество сошли с ума. Камеристка, как женщина более опытная и мудрая посмотрела в глаза бывшей наследнице пристально и прямо.
– Спасибо за добрые слова, госпожа. Вам не за что просить у нас прощения, мы ведь простые служанки, а судьба хороших служанок – верно служить Вашему Высочеству.
– Я поняла тебя, Герда, – сдержанно кивнула женщине Нарбелия. – Я ценю твою преданность, тем более что она мне очень понадобится. Мне нужны верные люди. В свою очередь, обещаю взять вас под свою защиту и опеку. В долгу не останусь.
– Не беспокойтесь, госпожа, мы поможем вам всеми силами, – оживилась, справившись со страхом и непониманием, молодая горничная. – Мы отыщем всех, кто еще верен вам. Мы расскажем вам обо всем, что происходит в столице…
Сбивчивый рассказ служанок обнадежил мало. Нарбелия поняла, что в ее отсутствие творилось много всего. Пока вдохновленный любовью Король обряжал столицу, Королева-драконша проворачивала свои дела. Потратив все деньги из тощей казны на обустройство столицы, она подняла налоги у северных и западных границ – оттуда недовольства обедневших жителей не доходили до центра государства, к тому же все претензии всегда можно было списать на войну.
Все эти известия взволновали бывшую наследницу мало, ведь нашлись и гораздо худшие новости. Во-первых, отец-Король за последнее время сильно сдал физически и душевно. Нарбелия не сомневалась – виной всему заклятье, направленное на убийство Короля. Зная Минию, принцесса прекрасно понимала, что для драконши такой расклад в порядке вещей, поэтому нужно было торопиться.
Вторая весть, заставившая Нарбелию до крови закусить губу, ознаменовалась походом армии Короля на Кингсифор. Вдохновленная собственными удачами и победами Миния решила враз разобраться с Северными и, заручившись поддержкой Высоких эльфов и Гильдии Драконов, выступила за стены столицы с остатками королевской армии.
Поблагодарив и отпустив служанок, Нарбелия подошла к окну и в раздумьях сжала виски пальцами. Острые кончики аккуратных ногтей оставили на бледной коже розовые лунки. Надо было действовать сиюминутно, решительно и эффективно.
Первое – жизнь отца. Отступив в дальнюю часть покоев, Нарбелия отыскала в стене тайник. Щелкнули потайные замки, облачками искристого дыма разрушились скрадывающие защитные заклинания. Заглянув внутрь, дочь Короля вздохнула облегченно – все на месте. В глубине каменного углубления поблескивали колбы и склянки с магическими компонентами, зельями и порошками. Тайник цел, каким-то чудом приспешники Минии не разорили его.
Приготовив все необходимое, принцесса вновь направилась к отцу. Там за разговором о красоте столичных садов и парков, подлила Королю в вино одно из приготовленных зелий – волшебный состав должен был остановить убийственные процессы в организме старика и нейтрализовать завладевшее его умом колдовство.
Немного успокоившись, принцесса покинула королевский кабинет. В длинной галерее ее уже ожидала Герда с компанией собранных слуг: поваров, горничных, конюхов, садовников, к которым присоединились несколько придворных магов. Благодарно взглянув в лица собравшихся, Нарбелия раздала указания: заменить всю дворцовую пищу, воду из дворцовых колодцев не брать – привезти новую, чистую, откуда-нибудь с окраин столицы.
Решив вопрос с отцовским здоровьем, принцесса подозвала к себе конюха и приказала ему оседлать лучшего боевого коня, какой найдется во всей дворцовой конюшне. Заметив недоумевающие взгляды прислуги, Нарбелия пояснила резко и решительно:
– Я отправляюсь на войну…
В полном одиночестве она поскакала на восток. Могучий боевой жеребец нетерпеливо тянул повод, мужской доспех, кое-как подогнанный по женской фигуре одним и дворцовых мастеров, стеснял движения, меч, висящий на поясе, казался невероятно тяжелым. Бывшая наследница умела им орудовать – ее обучали – только практиковалась она крайне редко.
Все неудобства казались мелочью, по сравнению с той неопределенностью и сумбуром, что терзали душу принцессы. Только теперь она начала понимать, почему ее погибшая сестра чуралась западных соседей и даже заключила союз с Северными. Запад всегда таил в себе опасность. Амбициозные эльфы и драконы никогда не рассматривали Королевство в качестве друга, достойного и равноправного. Король был для них щитом, обращенным одновременно на восток, юг и север. Он защищал, принимал на себя удар до тех пор, пока не утратил свою надежность и крепость. А как бы верно не служило западу его «оружие», изломанное, оно не нужно было более никому.
«Это битва станет последней. В ней наши друзья, а вернее враги убьют двух зайцев: разгромят армию Севера, в очередной раз прикрывшись войском Короля, после чего Королевство будет окончательно обессилено, и эльфы с драконами Гильдии разделят его, как трофей» – твердо сжимая в пальцах поводья, думала Нарбелия. Эти мысли злили и пугали. Самым страшным казалось то, что у наследницы не было никакого конкретного плана. Она четко осознавала одно: надо успеть добраться до Кингсифора раньше, чем случится сражение, и попробовать изменить ситуацию в свою пользу. Как? Да бог его знает, как! Главное – добраться…
Не сомневалась лишь фея. Она уверенно продвигалась вперед, оставляя за спиной ухоженную часть сада. Порой фея резко меняла направление, то подавалась назад, то кружила, то, как челнок, перемещалась из стороны в сторону нервными, стремительными бросками. Она будто искала путь в одной ей ведомом лабиринте, рисунок которого было необходимо соблюсти.
Когда перед путниками появилось огромное озеро, они не поверили своим глазам. Здесь все казалось другим: и цвет неба, и свет солнца, и пестрящая белыми барашками лазурь воды. Длинная коса тянулась к противоположному берегу, но не достигала его.
Не позволив искателям удивляться долго, фея двинулась дальше, на косу и скрылась в тени деревьев – там находилась черта, за ней ликийский сад становился зачарованным лесом. Узкая тропа тянулась вдоль берега, а над ней нависали растущие вперемежку пальмы, буки и сосны. Там и тут попадались никому не известные деревья с листьями, какие бывают у папоротников.
Коса песчаной лентой ушла под воду, у кромки которой отчетливо отпечатались две пары следов.
– Похоже, Кролик несильно нас обскакал, – обрадовано подметил Ану.
– Его следы, – подтвердил Фиро. – Его и Высокого эльфа. Они недавно были здесь, а потом перешли вброд туда, – указал он на дальний берег.
– Значит и нам следует поторопиться.
Франц решительно направил лошадь в воду, но оклик альбиноса остановил его:
– Подождите. Коней придется оставить. Они не умеют владеть собой, они испугаются и привлекут внимание тварей, что стерегут лес, – продолжил он, спешившись. – Сейчас я скажу вам кое-что важное, то, что даст нам шанс добраться до цели живыми. Чудовищ зачарованного леса привлекают две вещи, две живые слабости – ненависть и страх. Если сумеем смирить собственные эмоции – останемся целы.